Шрифт:
Закладка:
Я почесала шею.
Вот прямо чувствую, что вляпались мы по самые уши, если не сказать больше.
И вляпываться продолжаем.
– То есть…
– Я просто воспользовался ситуацией. И готов вам помочь.
– Почему?!
– Потому… пожалуй, потому, что мне пора уже думать о душе. – Великий Змей сжал и разжал кулак и уставился на кривые пальцы. – И нет, Эдди, пристрелить меня ты все одно не успеешь. Я не настолько еще ослаб.
– А насколько?
– Настолько, чтобы уступить другому магу. Другому сильному магу. Но пока они еще не решаются. Как надолго хватит моего авторитета? Понятия не имею. Но… Подозреваю, те люди, что идут в Долину, идут не сами по себе.
Пальцы перестали дрожать.
– Их позвали сюда. И полагаю, проведут сквозь купол. Начнется схватка. И я героически погибну. Меня даже похоронят с почестями. Людям нужны герои, но желательно мертвые. Так оно всем удобнее.
Он согнул и разогнул руку.
– Интересно ждать. Ждать и смотреть. Гадать, кто из них предал. Что ж… даже титаны не способны жить вечно.
– А у вас самомнение, однако, – произнес Чарльз.
– Куда без него. Но о деле. Что-то подсказывает, что ваш приезд несколько поторопит события. Вы уйдете. Не в город. Я открою другой путь. Выберетесь к Мертвой роще. Там вас встретят. Проведут через Драконий хребет. Эдди… когда вернешься – а я надеюсь, что такой упрямый засранец, как ты, все-таки вернется, – в банке я оставил письмо. Завещание. Пусть твоя матушка никогда не смотрела на меня благосклонно – что, в общем, правильно, я бы испортил ей жизнь, – но она заслуживает большего, чем та развалина, в которой вы ютитесь.
Братец заворчал.
– Тише, я знаю, что ты делаешь все от тебя зависящее, но порой обстоятельства сильнее. Двадцать тысяч я оставляю ей. Она сумеет ими распорядиться. Скажи, это извинения. За то, что я сделал. И еще за то, чего не сделал.
– А чего вы не сделали? – поинтересовалась я.
Нет, ну любопытно же!
И нечего на меня смотреть так, будто я на любимого хомячка села.
– Следовало пришить вашего папашу на пару лет раньше, – спокойно ответил Великий Змей.
– Так это вы? – Почему-то Эдди нисколько не удивился.
– Он предложил мне купить Милли. У нее Дар. И наследственность хорошая. Она родила бы здоровых детей. Много здоровых детей. Когда подросла бы.
Вот ублюдок!
Это я про папашу.
– Ладно, это дела прошлые… Так вот, передай Элизабет, что это – моя последняя воля. Иначе у нее хватит глупости отказаться.
Хватит.
Я матушку знаю. Одно дело орехи в карамели и кукла, и совсем другое – двадцать тысяч.
Двадцать, мать его, тысяч!
Да у меня в голове этакие деньжищи не укладывались. Зато укладывалась мыслишка, что лучше бы Змею и вправду… того. Нехорошо желать ближнему своему кончины, но не желать не выходило.
Вот совсем.
Наверное, не зря Мамаша Мо говорит, что во мне бесы сидят.
Сидят.
Как есть.
Но двадцать же ж тысяч! И я буду не я, если не уговорю матушку их принять. Ибо… ибо хватит этих денег, чтобы уехать.
Или остаться.
Как ей пожелается.
Я поерзала, очень надеясь, что мысли мои остались при мне, но Великий Змей понимающе усмехнулся.
– Уговорите. Она уже достаточно устала от собственной самоотверженности. Ко всему, Эдди, намекни, что с приданым жениха отыскать всяко легче, чем без оного.
Эдди проворчал что-то этакое, должно быть, благодарность изъявляя. А поскольку делал он подобное до крайности редко, вот и вышло неразборчиво.
– Хотя… тебе, Милисента, я тоже кое-что оставлю. Как-никак я твой крестный.
– Крестный?
Ох… ренеть.
Крестный. Мой.
И на фею не похож. Хотя… что я вообще о феях знаю? Может, и среди них засранцы встречаются. Главное, что…
– Именно. Такова была воля твоего отца. Хотя потом он решил, что не очень-то оно и надо. Но Сассексы от своего слова не отступают. Как по мне, он был не только мерзавцем, но, что куда печальнее, редкостным идиотом. Боги одарили его и детьми, и женой, а он… неважно. Ты получишь десять тысяч, но, извини, воспользоваться ими сможешь лишь по достижении двадцати одного года.
– Ага, – только и нашлась я что сказать.
И еще подумала, что ежели кто про эти деньги узнает… а узнают, тут и думать нечего, ибо Последний Приют – еще та дыра. Так вот, жизни мне не дадут.
Твою же ж…
– Правда, есть один момент. Даже если ты выйдешь замуж, это будут твои и только твои деньги. Права супруга на них не распространятся.
– А так можно? – удивилась я.
– Если ты знаешь пару хороших законников, то да. Но в любом случае я бы рекомендовал тебе уехать. Все-таки здесь понятия закона довольно зыбки. Теперь что касается тебя, Эдди…
– Обойдусь.
– Не думаю. Деньги предлагать не стану. Но попала мне в руки одна вещица. – Змей пошевелил пальцами и поморщился. – Терпеть не могу, когда ладонь так немеет… я им даже благодарен. Лучше быстрая смерть, чем вот так, по кусочку. Но, в общем, держи.
Он снял с пояса кошель, который кинул Эдди. А Эдди взял и поймал.
Развязал веревочки.
И хмыкнул.
На ладонь ему скользнула… косточка? Или нет, дудка. Такая тонкая хрупкая дудка, вырезанная то ли из кости, то ли из белесого, на кость похожего, камня.
– Это что?
– Твое наследство. Скажем так, с той стороны не забывают о своей крови. Но отец твой категорически не желал иметь ничего общего с племенем. Потому-то и не передал. Хотя дал слово.
В огромных неуклюжих пальцах Эдди дудка гляделась совсем уж крошечной.
– И давно она у вас?
– Прилично уже. И да, мог бы и раньше отдать, но не был уверен, что стоит. Все же кое-какие вещи опасны.
– А теперь, стало быть, безопасны сделались?
– Нет. Но чую, пойдете вы по таким землям, где оно пригодится.
– Пригодится, – задумчиво произнес Эдди и сунул дудку в карман, в тот, в котором одно время часы носил. Потом, правда, пришлось продать. Сперва часы, после и цепочку от них.
Но карман остался.
