Второе убийство происходит на качественно новом уровне. Именно оно проводит различие между обычным «разовым» убийцей и серийным маньяком. Иэн Брейди, который убил в шестидесятых пятерых детей, описал свое второе убийство как «избавление психики от искупления». С его слов: «у второго убийства будут присутствовать все те же недостатки и отвлекающие элементы, что и у первого, только меньше. Позволяет воспринимать опыт более объективно. Ощущение всемогущества расширяется, угол обзора метафизической шахматной доски становится больше. Во многих случаях элемент возвышенного эстетизма во втором убийстве окажет большее влияние на становление – больше, чем первое или любое последующее. Оно не только представляет своего рода обряд конфирмации, скачкообразную утрату веры в человечество, но и знаменует начало пристрастия к гедонистическому нигилизму»{111}.

Парафилии одновременно существуют как в воображении (в виде фантазий), так и в реальности (в виде попыток воплотить эти фантазии в жизнь). Попытка воплотить в жизнь парафилию так же идеально, как она предстает в фантазиях, вызывает сильное привыкание, особенно когда зависимость подкрепляется многолетней мастурбацией с достижением оргазма. Среднестатистический серийный маньяк начинает убивать где-то в возрасте двадцати восьми лет, и, значит, может пройти двадцать или больше лет, прежде чем глубинные детские грезы начнут набирать обороты и перерастут в реальные преступления{112}.

Когда убийца лишает жертву жизни, насилует ее или калечит, то зачастую испытывает подавленность и потрясение, так как понимает, что на вкус новая реальность далеко не так сладка и утешительна, как долго вынашиваемая фантазия. Таким образом, он может стать зависимым от улучшения и совершенствования реальности до уровня фантазии, в то же время чувствуя фрустрацию из-за своей неспособности вернуться к удовольствию и комфорту, даруемым фантазией, которые испытывал прежде, чем ощутил вкус реальности.

Со временем серийный убийца будет пытаться развивать навыки и методы, чтобы получить больше контроля над жертвой и убедиться, что он (или она) выполняет всё в точности как по сценарию, созданному в фантазиях. Для некоторых серийных маньяков превращение жертв в неодушевленный объект, то есть убийство, или «изгнание из тела» и «изготовление кукол» – так описывал свои убийства Эдмунд Кемпер – часто является самым простым способом заполучить этот контроль. Преступник может также проявлять большую жестокость с целью компенсации потери удовлетворения, которое давали фантазии из прошлого.

Несмотря на это, в реальности серийный убийца никогда не сможет достичь такого совершенства, как рисует воображение (поэтому фантазии так и называются, глупый!). Преступник теперь постоянно сидит на игле своих сексуальных фантазий, не в силах остановиться. Серийные убийства – это зависимость.

Некоторые серийные убийцы, у которых не осталось мира грез, куда можно сбежать, или не хватает воображения создать новый, становятся буйными, утрачивают былую аккуратность, а потом их задерживает полиция, как получилось с Тедом Банди и его последними безумными преступлениями во Флориде, или с Ричардом Коттингемом (описанным выше), или Кеннетом Бьянки, одним из Хиллсайдских душителей. Некоторые серийные маньяки просто перестают убивать и сбегают в новое параллельное измерение фантазий, в которых может и не быть убийств (например, Альберт де Сальво по прозвищу Бостонский душитель), в то время как другие оказываются в тюрьме за другие неудавшиеся преступления, совершают самоубийство или просто сдаются полиции и признаются в содеянном, как поступил Эд Кемпер после убийства своей матери.

Некоторые серийные убийцы залегают на дно, и если ДНК-анализ или какая-то другая новая технология не поможет следователям распутать глухое дело, то, возможно, их личности так и останутся неустановленными. Другие умирают прежде, чем их поймают. Вот некоторые из самых известных неопознанных серийных убийц: Джек Потрошитель (Лондон, 1888), Кливлендский мясник (1930-е) и Зодиак (Калифорния, конец 1960-х).