Шрифт:
Закладка:
Многие основы современной детской психологии заложил швейцарский психолог Жан Пиаже, который в 1928 году посвятил одну из своих работ тому, как у детей возникает идея правого и левого. Он начинал с самых простых вопросов: «Покажи мне свою правую руку. Теперь левую. Покажи свою правую ногу. Теперь левую». К пяти-шести годам большинство детей отвечали правильно. Это, однако, не значит, что они понимали разницу между правым и левым. Детские психологи, как и все психологи, – люди искушенные и скептичные, а потому часто задаются вопросом, не может ли быть какой-либо сложный навык на самом деле проявлением более простых способностей. Поэтому Пиаже садился напротив ребенка и начинал задавать другие вопросы, очень похожие на предыдущие: «Покажи мне мою правую руку. Теперь мою левую. Покажи мне мою правую ногу. Теперь левую». Большинство пятилетних правильно отвечали на первую серию вопросов, но едва могли справиться со второй. Таким образом, пятилетние не могли в полной мере понять, что значит правое и левое. Фактически дети начинали правильно отвечать на вторую серию вопросов примерно с семилетнего возраста[108].
Рис. 4.4. Тест на знание левого и правого у детей и подростков, разработанный Соней Офте и Кеннетом Хагдалом. Какая «рука» правая у каждой из этих фигур? Поскольку часть фигур обращены к зрителю лицом, а часть – спиной, а руки у некоторых скрещены, правильно ответить можно, только если в полной мере понимаешь природу правого и левого
Следующий тест Пиаже был несколько сложнее. Ученый садился напротив ребенка, а между ними был стол, на котором лежали карандаш и монета, монета – слева от ребенка, карандаш – справа. Ученый спрашивал: «Карандаш лежит справа или слева от монеты? А монета справа или слева от карандаша?» Хотя эти вопросы кажутся не труднее предыдущих, дети начинали правильно понимать их лишь в возрасте семи с половиной лет. Но критически важным был следующий вопрос, хотя даже сам Пиаже не сознавал этого, когда готовил эксперимент. После первых исследований он отмечал: «Только после окончания эксперимента нам пришло в голову, что нужно было попросить ребенка подойти к противоположной стороне стола после того, как он скажет, что монета лежит слева от карандаша, и спросить: а теперь монета слева или справа от карандаша? Этот вопрос, конечно, сильно усложнял задачу, и дети не справлялись с ней вплоть до девятилетнего возраста. Один мальчик по имени Пай, которому было ровно семь с половиной лет, показал, в чем именно заключается проблема:
– Монета справа или слева от карандаша?
– Слева.
– А карандаш?
– Справа.
[Пай обходит стол и садится рядом с экспериментатором. Монета и карандаш лежат на тех же местах.]
– А теперь монета справа или слева от карандаша?
– Слева.
– Точно?
– Да.
– А карандаш?
– Справа.
– А как ты узнал?
– Просто. Я запомнил, где они были раньше.
Уверенность Пая поражает, хотя и эта ошибка, и подобная уверенность типичны для детей этого возраста. Его ошибка состояла в том, что он принимал правое и левое за постоянные свойства предметов, а не за относительные, зависящие от того, откуда смотрят на предмет»[109].
Даже к девяти годам ребенок еще не в полной мере понимает природу правого и левого, о чем говорит другой вариант эксперимента. На этот раз экспериментатор кладет на стол перед ребенком три предмета: слева – карандаш, посередине – ключ, а справа – монету. Затем он задает вопросы ребенку, сидящему напротив: «Карандаш лежит слева или справа от ключа? А от монеты? Ключ слева или справа от монеты? А от карандаша? Монета слева или справа от карандаша? А от ключа?» Это сбивает с толку даже взрослого, дополнительная трудность для нас состоит в том, что приходится воображать расположение вещей, но у ребенка все предметы перед глазами. И все же дети начинают правильно все понимать только в возрасте девяти с половиной – десяти лет. В конце концов у них формируется правильное понимание левого и правого, и они убедительно демонстрируют это в завершающем тесте, когда, обойдя вокруг стола, продолжают отвечать правильно.
Почему дети так долго осваивают понятия правого и левого и почему это вызывает такие проблемы? Полное понимание включает в себя координацию трех независимых навыков – понимание правого и левого, умение воспроизводить вращение в уме и способность смотреть на мир с иной точки зрения. Пиаже различал три стадии в детском восприятии правого и левого. На первой стадии дети понимают левое и правое только по отношению к себе. Это то, что Пиаже называл «эгоцентризмом» – видением мира с точки зрения ребенка, а не других людей. Это не нравственная или эгоистическая, но когнитивная проблема – неспособность взглянуть на задачу с другой стороны. Это означает, что понятия левого и правого воспринимаются как абсолютные, сопряженные с левой и правой стороной самого ребенка и затем проецируемые на остальной мир. Этот процесс выражается в небольшом изменении формулировки. На вопрос, находится ли предмет «левее», ребенок часто отвечает «слева», указывая на абсолютную, а не на относительную позицию[110].
На второй стадии ребенок более социализирован, уже понимает, что его точка зрения на левое и правое может не совпадать с точкой зрения других людей. Ребенок уже отличает свою левую ногу от моей левой ноги. Однако лишь на третьей стадии правое и левое воспринимаются им как свойства отношений между объектами, а не самих объектов. К примеру, относительно ребенка ключ может быть одновременно левее монеты и правее карандаша, но с точки зрения кого-то еще – располагаться совершенно иначе. Только на этой последней стадии, которую Пиаже называл «полной объективностью», достигается зрелое понимание.
Даже несмотря на то что большинство детей примерно к двенадцати годам успешно справляются с проблемами правого и левого, многие сталкиваются с трудностями на протяжении всей жизни. Прежде чем обратиться к фактам, ответьте на простой вопрос, выбрав один из пяти вариантов ответа:
Став взрослым, я сталкивался с
