Шрифт:
Закладка:
Проблема станет более очевидной, если вообразить космический корабль с марсианином, связь с которым возможна только по радио. Следуя нашему устному описанию, марсианин сделал пару симметричных перчаток. Теперь попросим марсианина выбрать перчатку для правой руки. Можно ли это сделать? Общепринятый ответ – нет (или, по крайней мере, так было до 1957 года – и к этому мы вернемся в главе 6). Причина этой невозможности восходит к Канту, который говорил, что различие между правой и левой рукой не может быть выражено «в доступной для разума форме посредством словесного описания». Слова, будь они в форме сообщения по радио, книги, азбуки Морзе или двоичного кода, по сути, представляют собой одномерные сообщения, а потому их невозможно использовать, чтобы описать разницу между двумя перчатками. Задачу, однако, можно решить, воспользовавшись некой аналогией. На Земле, говоря с кем-то по телефону, мы могли бы сказать: «Положи перчатки перед собой ладонями вниз и пальцами от себя. Перчатка, большой палец которой направлен в сторону твоего сердца, – правая». Но это нарушает условие Озма, так как указывает на сердце, асимметричный объект, известный и отправителю, и получателю. Поскольку нам неизвестно, находится ли у марсиан сердце слева и есть ли оно у них вообще, из-за проблемы Озма метод оказывается совершенно неудачным, как и все прочие изобретательные попытки, о которых подробно рассказывает Гарднер, – хитрые способы с использованием полюсов магнита, электромагнитной индукции в проводах, поляризации света в кристаллах, стереоизомеров аминокислот, вращения планет и тому подобного. Каждый из них на каком-то этапе предполагает изначальное представление о правом и левом. Сам Кант выразил это ясно: «Мы не можем объяснить различие подобных и равных, но тем не менее неконгруэнтных вещей (например, раковин улиток с противоположными по направлению извилинами) никаким одним понятием. Философ Джонатан Беннет не менее ясно подчеркивает границы возможного и невозможного, отмечая, что «объяснить смысл [правого и левого] можно лишь с помощью некой демонстрации – но не словами». А по условиям Задачи Озма в нашем распоряжении только слова. Демонстрация просто технически невозможна[90].
Итак, все это интересно и занимательно, это прекрасный способ провести время для тех, кто любит пофилософствовать, но может ли это дать какой-то ответ на занимавший доктора Томаса Уотсона вопрос: почему сердце находится с левой стороны тела? Суть в том, что с точки зрения информации растущий эмбрион – все равно что марсианин в космическом корабле. Форма сообщений, которые он может получать, очень ограниченна, но в какой-то момент ему потребуется узнать, какая сторона правая, а какая левая. У большинства людей сердце расположено слева, и есть достаточные основания полагать, что такое положение сердца в некотором смысле контролируют гены. Если это так, тогда гены должны сообщить развивающемуся организму, где разместить сердце – то есть слева, а не справа. У вращающегося в материнской утробе космического корабля «Эмбрион» способы общения с внешним миром очень ограниченны. Большая часть сообщений, касающихся построения тела, заложены в генетическом материале, в ДНК, но сообщения эти подобны азбуке Морзе, языку или любой другой последовательности информации – они одномерны. Таким образом, не существует способа, которым содержащаяся в ДНК информация сама по себе могла бы сообщить эмбриону, где следует расположить сердце. Это не эмпирический вопрос, но логическая необходимость, и в этом и состоит суть работы Канта 1768 года.
Логическая необходимость и невозможность – тонкие предметы, но, конечно же, у большинства из нас сердце и в самом деле расположено слева, и каким-то образом будущему сердцу было указано находиться именно там. Так каким именно? Ответ – не посредством одной лишь ДНК (и вот почему я осторожно написал «в каком-то смысле под контролем генов»). «В каком-то смысле» значит, что хотя ДНК и имеет к этому отношение, должен существовать и еще какой-то механизм. И по своей природе механизм этот в конечном счете должен не столько рассказывать, сколько показывать.
Сказанное выше нелегко будет принять тем, кто полагает, что все важное для организма закодировано в генах, и только в генах. Гены сами по себе не могут обеспечить формирование сердца именно слева. Помимо генов, в процессе должна участвовать и дополнительная информация, поступающая из того, что мы можем назвать окружающей средой. Проблему наглядно демонстрируют предпринимаемые ныне попытки возродить мамонтов и других вымерших животных с помощью сохранившейся ДНК, а также клонировать виды, находящиеся на грани вымирания. Если исходить строго из последовательностей ДНК – возможно, с виртуальной компьютерной реконструкцией работы всех генов, – то шансы на то, что сердце у мамонта окажется либо слева, либо справа, составят пятьдесят на пятьдесят. Конечно, зоологи не воссоздают животных только на основе ДНК, так сказать в пробирке, ДНК может развиться в организм только в соответствующей окружающей среде, а именно в оплодотворенной яйцеклетке, находящейся в утробе матери, а это очень сложная среда. Поэтому те, кто пытается воссоздать мамонта, должны аккуратно поместить полученную ДНК в яйцеклетку достаточно близкого вида, например слона, в надежде, что где-то в сложной смеси биохимических веществ и внутриклеточных органелл содержится информация о том, что сердце мамонта должно быть слева[91].
То, как именно организму удается сформировать сердце слева – сложный вопрос, и мы вернемся к нему в главе 5. Прежде, однако, мы должны задуматься над словами «правое» и «левое» и о том, почему столь многие люди в них путаются. Что же делает эти обыденные понятия одними из самых неясных и сбивающих с толку?
4. Kleiz, drept, luft, zeso, lijevi, prawy
Армии Российской империи нелегко давалось обучение малограмотных рекрутов-новобранцев, не различавших право и лево. Чтобы научить их правильно ходить строем, командиры придумали привязывать к правой ноге солому, а к левой сено, и выходцы из деревень стали маршировать под команды: «Сено, солома, сено, солома!» Подобная проблема возникала и в отлично подготовленной армии Римской империи, только там вместо «право» было «копье», а вместо «лево» – «щит»[92].
Сложности с различением левого и правого – удел не только неграмотных. Немецкий поэт Шиллер писал другу, что «целый вечер не мог понять, что есть правое, а что левое». Даже самым образованным людям иногда приходится полагаться на предметы, напоминающие им об этом. Физику Ричарду Фейнману напоминала об этом родинка на тыльной
