Я глядела на экран своего гаджета. Лента уже просмотрена, и я занималась любимым – и, по счастью, из-за тотальной занятости редким занятием – гипнотизировала взглядом контакт «Данил Доценко » в мессенджере.

Я не удалила его контакты. Не знаю, почему. Наверное, потому, что была уверена, что он мне не напишет. Я этого хотела. Я этого боялась. Я... Я не знаю! Но этот контакт остался в моем телефоне.

Я даже по-прежнему мониторила инстаграм Леры. Но там царила тишина. Вот примерно с того самого дня… когда начал сниматься сериал «Том и Джерри» для взрослых. В принципе, эти тишина и молчание были вполне понятны и объяснимы.

Непонятно и необъяснимо было, почему я не удалила ни один контакт. Ни Данила Доценко. Ни Валерии. Ни Ольги Аркадьевны. Странно было бы ждать, что кто-то из них мне напишет или позвонит. Но я ждала. Или не ждала, но… Я же сломала этим людям жизнь. Ну, или, по крайней мере, очень сильно нарушила ее течение. Правда, об этом знал только Даня. И, похоже, этим сокровенным знанием он ни с кем не поделился. Логичный вывод? Логичный.

Но я продолжала мониторить.

Я звонко хлопнула по икре. Выругалась - мне показалось, что негромко, но голова в соседней беседке дёрнулась. А я принялась чесать вчерашний укус. Комары в Карелии, доложу я вам, злющие!

Телефон, положенный на стол, вдруг продемонстрировал мне на экране совершенно изумительную и невозможную с точки зрения здравого смысла картину. Там отобразилось: «Данил Доценко пишет…».

Я протянула руку и быстро погасила экран.

Да быть этого не может.

Этого не может быть!

Еще быстрее я снова включила экран.

Данил Доценко действительно пишет мне сообщение.

Пишет… пишет… пишет…

Телефон пиликнул, я едва его не обронила.

Данил: Как твои дела?

Как.

Твои

Дела.

Представьте себе – если, конечно, вам это под силу – что вы сломали человеку жизнь. Так, что потребность убить вас самым жестоким и изощренным способом – будет для него вполне естественным желанием. Но он этого не делает. Скорее всего, в силу корней Рюриков и ихнего, Рюриковского, воспитания. Вместо этого – молчание. Надменное, ледяное, истинно княжеское молчание длиной примерно в месяц. Ладно, кого я обманываю. Ровно двадцать семь дней. И потом вдруг вам пишут.

Как.

Твои

Дела.

Что на это можно ответить?!

Вот и я – ХЗ.

Пока я пребывала в ступоре, пальцы мои бодро и вполне уверенно натыкали на экране:

Лиля: Херово.

Данил: Чего так?

Вот как, скажите мне, как и, главное, чем отвечать на этот вопрос?! Чего так?! А ничего, что я тебе минет делала, когда у тебя невеста была, например?! Хотя стыдно мне, конечно, в первую очередь, не за это.

Лиля: Совесть сожрала.

Данил: Это бывает. Гони ее.

Я смотрела на экран телефона так, как будто мне... ну, я не знаю… Джонни Депп написал. С предложением написать сценарий к очередной серии «Пиратов Карибского моря». Или сняться там с ним в главной женской роли. Ну, то есть, по степени достоверности – примерно одинаково. Даня, ты что, мать твою Ольгу Аркадьевну, творишь?!

Лиля: Не могу. Я сломала одному хорошему человеку жизнь.

Я замерла, отправив это сообщение. Я написала самую главную, голую и неприкрытую правду. Судя по тому, как в соседней беседке пиликнул телефон, там тоже вели активную электронную беседу. Но, я готова поклясться, далеко не на такие суровые жизненные темы.

Данил: Это тебе так этот самый хороший человек сказал?

В этих словах, которые я перечитала раз на десять в рекордно короткое время, мне почудился некий намек… на надежду. На прощение?! На что-то… К чему я была совершенно не готова.

Лиля: Я сама это знаю. Каждое существо во вселенной способно отличить добро от зла.

Данил: «Планета Ка-пекс», помню. А ты где сейчас, на Ка-пекс? Твой брат сказал, что ты уехала из города.

Если бы у меня был хоть малейший шанс – я бы упала. Но подо мной была широкая лавка, с широкой спинкой, передо мной - добротный стол беседки. И даже телефону далеко некуда падать было.

Твой брат сказал, что ты уехала из города…

Ты спрашивал обо мне у Лёньки?! Вряд ли Леонид сам, по собственной инициативе, сообщил Дане эту информацию – с учётом всего… сопутствующего.

Я смотрела на экран телефона и снова банально не знала, что написать. Зато мои пальцы опять что-то бодро тыкали.

Лиля: Я попросила политического убежища в Буркина-Фасо.

В соседней беседке звонко шлёпнули ладонью – наверное, по щеке - и следом что-то недовольно пробормотали. Похоже, ни у кого здесь нет иммунитета к комарам.

Данил: А что, в Буркина-Фасо комары есть?

Лиля: А должны быть?

Данил: Я думал, что в Буркина-Фасо, как в Греции - все есть.

Я смотрела на последние его сообщения – и что-то, похожее на смутное подозрение, стало ворочаться у меня в голове. А следующее сообщение его окончательно оформило.

Данил: Я думаю, у меня тут в Карелии примерно такие же комары, как и в Буркина-Фасо. Перебирайся в соседнюю беседку, Лиля.

Если тот факт, что Данил написал мне, вогнал меня практически в ступор, то сейчас – когда оказалось, что он на расстоянии нескольких метров от меня – я, что называется, превратилась в соляной столп. Я о нем думала в любое, не занятое активной деятельностью время – обычно вечерами, перед сном. Я прокручивала все, что произошло с момента нашей встречи, причем, не пропускала ничего – теперь я не позволяла себе малодушия. Я мечтала, что он мне напишет или позвонит. Я до одури боялась, что он мне напишет или позвонит. Я… да много чего я.

А Даня – вот он. В соседней беседке кормит комаров. Как такое могло вообще случиться?!

- Лиля! – раздалось громкое слева. – Ты придешь? Или мне самому к тебе прийти?

Я медленно поднялась на ноги. Мне нужно еще немного времени… хотя бы чуть-чуть… сколько есть… чтобы попытаться прийти в себя.

Я шла медленно. И все еще не верила, что это правда. Что там – на самом деле Даня. Может, это чей-то розыгрыш? Или у меня уже крыша поехала, и я что-то не так понимаю? У самой беседки я споткнулась о торчащий из земли корень. На лавку я шлепнулась, нецензурно шипя.

- Ну, здравствуй, Лиля.

Это правда. Это он. Данил Доценко здесь, сидит рядом со мной – руку протяни. Разумеется, я не стала протягивать рук. А вот посмотреть - посмотрела. Да что там – взглядом впилась.