Заверган вышел на улицу, и побрел в сторону своего дома мимо магазинов, припаркованных машин, идущих куда-то людей.

Да, была тогда эпидемия, – подумал он, – Была какая-то там незрелая любовь… А может и зрелая, не могу ответить себе. И Бэлла, объект моей любви… Я даже не знаю, жива она или нет. Но ни то, ни другое не должно мне помешать закончить работу. Однако, мне ведь с ней было хорошо? Было. Так почему бы не вспомнить про неё?..

Часть третья

ХОРОШО ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ

Глава 11

Заверган пришел к месту работы, за несколько минут до старта его рейса в соответствии с расписанием, и получил словесный понос от начальства, которое оказалось на КПП:

– Заверган, – сказал ему начальник, – снова опаздываем? Ты учти, у тебя ещё лицензия на интроспектора не оформлена, и ты меня ставишь в очень неудобное положение. Если через три дня не займешься оформлением…

– Я уже подал заявку, стоящий на четырех ступенях выше Рэй, – ответил Заверган, – думаю, это всё-таки нужно по жизни.

– Да, нужно, – согласился Рэй, брызнув слюнями,– Меня волнует только то, что меня и всех, с кем ты контактируешь могут отправить на Реабилитацию, а процесс это не из приятных. Конечно, время от времени приходится – пилюли все-таки не могут всегда поддерживать настроенное состояние. Однако принудительно снова проходить Реабилитацию… Ну, в общем ты понимаешь.

– Да, я всё понимаю, стоящий на четырех ступенях выше Рэй.

– Вот и хорошо. А теперь, стоящий на одной ступени выше Заверган, приступай к работе. У тебя есть десять минут, чтобы переодеться в водительскую робу, и начать движение своего рейса. Сегодня у тебя маршрут номер 371, ты изучал его движение?

– Я на этом маршруте уже работал.

– Да? Когда? А-а, да, вспомнил. Ну тогда ты всё знаешь, давай, на старт. Виктория уже ждет тебя.

– Хорошо, я все понял, стоящий на четырех ступенях выше Рэй.

Он прошел мимо ремонтных ангаров, мойки, зашел в здание руководящего отдела, и направился проходить утреннее медицинское освидетельствование. Кроме пульса, давления, у его проверили на Настройку, после чего выписав ему, уже скрипя зубами, временную лицензию на интроспектора, и дав ему шлем (который больше был похож на наушники) подавляющий его мышление, направили получать свой транспорт.

Он направился к своему чейрокинибусу, поприветствовал других водителей, стоящих возле своих машин, покуривающих сигареты, и о чем-то переговариваясь монотонными голосами:

– Знаю вас!

– Знаем тебя, – одновременно хором отозвались они, словно репетировали.

У Завергана прошла короткая судорога по шее, он поморщился, ощутив мурашки, и подошел к ним поближе, чтобы обменяться жестами приветствия. Они потыкали друг друга указательными пальцами левой руки в грудь, и Заверган прошел к своему автобусу сопровождаемый пустыми взглядами коллег. Странный жест, – думал Заверган, – В чем его смысл? Указать на что-то? Что он показывает? Или, что я конкретно вижу этого человека? А, стать мне архаичным, потом разберусь.

Он дернул ручку чейроникибуса, но дверь не открылась. Тогда он увидел внутри Викторию – кондуктора, крупную пожилую женщину, похожую из-за свисающих щек и своего носа на надутую сову. Она подошла к стеклянной двери, и громко крикнула:

– Пока шлем не оденешь – знать не стану!

Заверган достал шлем из сумки, одел на голову, и активировал его. После этого пожилая Виктория успокоилась, и открыла дверь.

– Знаю тебя, – сказал Заверган, и ткнул указательным пальцем ей в кончик носа – таким был жест приветствия женщин мужчиной.

– Знаю тебя, – фыркнула она, повернулась задом с тучным видом, походкой, напоминающей пингвинью, поковыляла в конец салона, что-то проверять на пассажирских сидениях. И так было каждое утро.

Заверган сел на водительское сидение, и крикнул ей:

– Когда наступит временной период старта, сообщи мне!

– Сделаю! – отозвалась она недовольным голосом.

Машина взревела и дала старт, Заверган сидел за рулем, а кондуктор рядом с ним за пассажирским сидением. Они выехали на трассу, и двинулись в сторону первой остановки. Вот, начали заходить первые люди, Виктория грозно бубнила, чтобы не толпились, и быстро оплачивали билеты, а Заверган тупо держался за руль, ожидая, когда наконец все войдут и оплатят билет.

Вот, я движусь по заданному кем-то маршруту и правилам, никуда не сворачивая, и достигая остановок точно в срок, – думал он, пока управлял автобусом, – И хоть я везу людей – я не веду их за собой, каждый из них выходит на своей остановке, и далеко не каждый едет от начала до конца. Я – всего лишь наблюдатель. Отчасти. Люди всё идут, идут, выходят и выходят, и у каждого из них свой маршрут, тоже заданный кем-то. И не важно, подозревают они об этом или нет. Любой шаг уже давно кем-то продиктован, будь то проявления судьбы, чьих-то корыстных целей, бюрократических машин, которые давным-давно упростили. А Виктории то что? Ей ничего, сидит себе, требует одевать шлем для защиты от моей интроспекции, просит оплатить билеты, рожа совиная, и опасается, что люди взбунтуются. Или она как-то изменится. Но перемены наступают везде, даже Настройка не может обеспечить полной constant-ы в образе жизни, мышлении.

Когда они доехали до конечной остановки и высадили пассажиров, Заверган встал с водительского сидения, и развернул столик в центре автобуса, который был предусмотрен конструкторами, и начал вместе с старой Викторией принимать пищу. За окном завыла сирена, оповещая о начале Нашествия, которое будет длится час.

– Ты защиту от Нашествия включил? – спросила она.

– Да, но лицензия скоро закончится.

Виктория ничего не ответила, и начала уплетать свой суп с гренками из термоса.

– Какие новости, Виктория? – спросил Заверган, чтобы завязать хоть какой-то диалог.

– Какими они могут быть? Слышала, что процент интроспекторов растет в южных районах. Меры к ним стали ужесточать.

– А дома что нового?

– А что у меня дома тебя не касается.

Заверган промолчал. А и правда, какое мне дело? – подумал он, – Никакого. Это так, чтобы завести хоть какой-то разговор. Но она не любит разговоров, как и большинство массовых людей. Боятся они таких как я, будто бы мы их с ума сводим.

Закончив обедать, и переждав Нашествие, они двинулись по прежнему маршруту, но уже в обратном направлении, подобрав новых пассажиров. День шел скучно, дорога, дорога, и ещё раз дорога. К концу дня, когда нужно было пригнать чейрокинибус в депо, Виктория вдруг заявила, что не поедет, и попросила передать отчет её мозговой деятельности за сегодня, и поставить подписи на бумаге, ей сегодня очень срочно надо