Это была любовь. Лия не могла жить без него. Это глубокое, сильное чувство не было ничем иным — только любовью. И он показал ей, что это значит — принять такой, какая она есть. Она сидела так еще долго, слезы медленно катились, но не из-за грусти или отчаяния.

Конечно, Рафаэль хотел ее, и она думала, что он беспокоится о ее благополучии, но чувствовал ли он ту же боль, что и она? И если да, то знал ли он, что это значит? Наверное, нет, учитывая его прошлое.

Это не имело значения.

Все мелочи меркли по сравнению с чувствами к нему.

Она закрыла глаза, вспоминая, как он посадил ее на диван с такой яростью и силой, что возликовала душа.

Удивительно, как она могла думать и верить, что он хоть немного будет похож на отца? Но зато в это верил он сам.

Она хотела знать почему. Кто-то сказал ему, что он похож на Карлоса. В этом проблема? И если так, то кто?

Лия разозлилась, захотела накричать на того, кто был за это в ответе, потому что Рафаэль не был похож на отца никоим образом. Его самоконтроль говорил об очень глубоком и сильном желании защитить других людей, что Карлосу было чуждо.

Может, Рафаэлю просто нужно было, чтобы кто-то сказал, показал ему, какой он хороший человек. Сильный, принципиальный и, может, немного грубый, но с добрым сердцем.

Что ж, он станет таким человеком.

Матиасу нужна была королева, но Рафаэлю нужна она. Может, он никогда не скажет «я люблю тебя», но он все так же нуждается в ней.

В конце концов, вода остыла, и Лия вылезла из ванны, вытерлась и пошла в спальню. Рафаэль включил отопление сильнее, поэтому ей не нужны были спортивные штаны и толстовка, но стоило что-то надеть.

Она стояла в его спальне, большой комнате с огромными окнами, которые выходили на горы. Тяжелая кровать с массивным каркасом располагалась у стены напротив окон. У другой стены стоял такой же тяжелый комод, за которым находилась дверь в ванную.

Все выглядело мрачно и дорого, в угольно-серых и темно-синих цветах, и Лие очень нравился интерьер. Особенно когда она чувствовала в воздухе потрясающий запах его лосьона для бритья.

Лия подошла к высокому полированному дубовому комоду, который стоял около кровати.

После короткого исследования ящиков она нашла и достала мягкую футболку, которая выглядела удобной. Затем что-то привлекло ее внимание.

Под слоем аккуратно сложенных рубашек лежала фотография в рамке.

Лия нахмурилась и отодвинула ткань.

Это было фото красивой темноволосой женщины с такими же серыми глазами, как и у маленького мальчика, рядом с которым она сидела, обнимая его. Женщина и мальчик улыбались на камеру, позади них были качели и горки детской площадки.

«На фотографии Рафаэль с матерью, да? С мамой, которая никогда не хотела детей и никогда его не любила, по крайней мере, он так сказал. С мамой, которая все равно обнимала его и улыбалась».

— Что ты делаешь, Лия?

Лия застыла, как только услышала голос Рафаэля из дверного проема, ее сердце застучало в груди. Она чувствовала себя странно, будто находилась там, где не следовало, что было странно, ведь она просто искала одежду.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

Он сделал несколько шагов в комнату, скорее с любопытством, чем со злостью.

— Я пыталась найти футболку, — сказала она. — Извини, я не хотела вторгаться в твою личную жизнь.

— Это и твоя комната тоже. Не нужно извиняться. Ты нашла? — Его взгляд упал на открытый ящик и на фото, которое больше не было прикрыто одеждой. Он резко замолчал.

Лия почувствовала, как температура воздуха падает, будто открыли дверь на улицу, и весь снег оказался в комнате.

Она сделала короткий вдох. Очевидно, это фото много для него значило.

«Он что-то от тебя скрывает».

Ох, она уже это знала. Лия отбросила в сторону желание спросить его об этом, успокаивая себя тем, что будет еще много времени все обсудить. Не стоило давить на него сейчас, да и что бы это дало?

«Но разве не этим ты занимаешься всю свою жизнь? Делаешь то, что хотят другие люди. Делаешь то, чего от тебя ожидают. Хочешь, чтобы твой брак был таким? Избегаешь болезненных тем, чтобы все оставалось как есть? Чего ты боишься?»

Ох, но она знала ответ. Он все это время был внутри ее, если бы у нее только хватило храбрости на него взглянуть. Только она никогда не была храброй до этого момента. До того, как влюбилась в Рафаэля Наварро.

Лия не была хорошей, тихой девочкой, как хоте ли ее родители. Поэтому она пыталась быть такой, какой ее хотели видеть, — хорошей, тихой и послушной. Чтобы они гордились ею.

Только она не была такой с Рафаэлем, никогда, но в любом случае она не знала, что он чувствует к ней, значит, ей нечего терять?

Лия любила его, а значит, ее страх не имел значения.

— Это ваше с мамой фото? — спросила она.

— Да. Ты нашла футболку? — Его взгляд помрачнел, стал стальным.

Понятно, что он не захочет говорить о фотографии.

— Нашла, — сказала она. — Милое фото, Рафаэль. Почему оно на дне ящика?

Она задвинула его.

— Потому что я его туда положил. — Он повернулся к двери. — Констанция скоро приготовит ужин. Мы можем спуститься?

Понятно, что это не просьба.

Лия не двигалась.

— Как только ты его увидел, ты изменился в лице. Почему?

— Позже расскажу. — Он небрежно повел плечом.

— Нет, сейчас.

Рафаэль был на полпути к двери, но остановился. Он выглядел суровым и неприступным.

— Мне не очень нравится, когда ты требуешь от меня ответов.

— Ты снова поступаешь так, будто тебе все равно, — категорично сказала она. — Только я знаю, что это не так. Что с твоей мамой, Рафаэль?

— Хочешь, чтобы я накричал на тебя? Начал швыряться вещами, как ребенок?

— Злость не превращает тебя в Карлоса, — тихо сказала Лия. — Не старайся.

Внезапно внутри его что-то щелкнуло. Напускная холодность резко выделялась на фоне страсти, которая горела внутри. Он всегда говорил непринужденно, обсуждая что-то важное. В своей спокойной, пугающей манере отдавал приказы. Он никогда не терял самообладания. Всегда держал себя в руках.

— Кроме моментов, когда я с тобой.

— Думаю, ты ошибаешься, — резко сказала Лия, глядя прямо в серебристо-серые глаза Рафаэля. Она не знала, откуда взялась смелость.

Это было испытание, и они оба это