Шрифт:
Закладка:
– Какая же ты сволочь! Ублюдок! – В бешенстве развернувшись боком на пассажирском кресле, женщина хотела накинуться на Михаила с кулаками.
– Твоя школа, – не остался в долгу он, резко втапливая педаль тормоза в пол.
Наталью бросило вперёд, приложив плечом о бардачок, а головой о ветровое стекло. Валентина, сидевшая за пассажиром на заднем сиденье, успела выставить руки и упереться ими в переднее кресло. Поставив джип на парковочный тормоз, Михаил развернулся к стенающей супруге:
– Не делай того, о чём впоследствии пожалеешь, дорогая. Давай условимся: ты мне – никто. Заруби себе это на носу. Ты сама спустила в унитаз все совместно прожитые годы, выкинув нас на помойку, так что не обессудь. А теперь позволь вопрос: мы едем или ты издали ручкой помашешь?
– Едем, – прозвучало убито.
Кивнув, Михаил выкрутил баранку и поддал газу. На душе было мерзко и гадостно. Как бы он ни хорохорился, Наталья оказалась права – он сволочь! Возможно, сволочнее прочих разумных. Если для выживания детей ему потребуется стать ещё сволочнее, он станет без раздумий. Время старых общественно-моральных границ и рамок воспитания кануло в Лету. Наступило время беспринципных сволочей.
* * *
Неизвестно, чего ожидала Наталья, но точно не полного безразличия к своей персоне со стороны Лизы и Саньки. Оставив троицу наедине в летней кухне, Михаил вышел во двор, у него имелось ещё одно незавершённое дело.
– Валентина…
– Сергеевна, – правильно поняла его затруднения напарница супруги.
– Валентина Сергеевна, правильно ли я понял, что вы выезжаете сегодня?
– Да. Мы уже разбили маршрут и подготовили машины, – не стала скрывать очевидного женщина.
Её тёзка с отчеством Петровна с вечным рушником в руках вышла на крыльцо главного дома, активно грея уши. В окнах дома то и дело мелькали физиономии детворы. Студентки, засевшие на втором этаже, вели себя сдержанней, но тюли колыхались и там. В тёмном зеве открытого гаража периодически появлялось и исчезало белое пятно лица Антона, мониторившего окружающую обстановку.
– У нас пара домов на колёсах и прочая техника, даже заправщик имеется.
– Рад за вас, честно, – без единого намёка на ёрничание, сказал Михаил. – Я к чему интересуюсь: вас не затруднит взять с собой двоих детей?
– Детей? – удивилась женщина.
– Да, детей. Пусть вы не главная, но не относись вы каким-либо боком к главным заводилам, вы бы сюда не поехали. Моя бывшая не годится на роль разведчицы.
– А я гожусь, значит?
– Вы умны и наблюдательны, Валентина. Это не комплимент, примите мои слова как констатацию факта. – Хорошо, предположим. А что за дети?
– Мальчик и девочка, близнецы. – На крыльце ахнула и прикрыла ладошкой рот классная руководительница брата и сестры Солнцевых. – Валентина Петровна, позовите, пожалуйста, Солнцева.
– Михаил Павлович, что вы задумали?
– Валентина Петровна! – повысил голос Михаил. – Пожалуйста!
После того, как женщина скрылась в доме, Михаил тихо попросил гостью:
– Подыграйте мне, пожалуйста.
– А если мальчик решит уехать?
– Это будет его и только его решение. Сестра его не оставит, поэтому я заранее прошу за двоих.
– Как знаете, – в голосе Валентины Сергеевны, которая с лёту разобралась в ситуации, промелькнуло осуждение методов воспитания.
Михаил лишь пожал плечами. Конфликт отцов и детей требовалось разруливать, ему не нужна точка напряжённости в коллективе, разрушающая сплочённость.
Непослушание заразно и порой смертельно. Спустишь наглость раз, потом грехов не оберёшься.
Через минуту на улицу вымелся виновник торжества. – Чё звали? – Ни здрасте тебе, ни до свидания.
– Собирайся, Александр, – не повышая голоса холодно сказал Михаил, искоса поглядывая на Валентину Сергеевну, которая с академическим интересом рассматривала веснушчатого вихрастого недоросля напротив. – Я не понял, чего собирайся? – оторопел мальчишка.
– Не «чего», а манатки, если тебе так понятней. У тебя есть пятнадцать минут и два варианта действий на выбор: уехать на запад или валить отсюда на все четыре стороны. В первом случае Валентина Сергеевна как взрослый человек готова приютить и взять на себя ответственность за тебя и Машу. Почему я говорю о Маше, потому что она не оставит брата одного, то есть тебя. Шансы, что вы выживете, довольно высоки. Во втором случае ты сам за себя отвечаешь. Я снимаю с себя эту обязанность, точнее обузу.
– Я никуда не поеду! – пустил петуха Александр.
– Да ну? Не поедешь, значит, пойдёшь. Назови хоть одну причину, по которой ты должен остаться. Сидеть на шее у остальных и поплёвывать сверху никому не позволено, тебе в том числе. Время пошло, или ты думаешь я шучу? Не слышу ответа!
– Михаил Павлович! – На крыльцо выскочила Маша.
– Слушаю тебя, Маша.
– Дядь Миша, что вы говорите, зачем? Сашка же хороший!
– Солнцев, скажи, чем ты хорош, поведай миру. Расскажи сестре. Причин оставаться у тебя нет, мы уже об этом знаем, зато я, не напрягаясь, могу озвучить пять причин, почему тебе здесь не место. А знаешь, какая самая главная из них, нет? Чхал ты на сестру. То, что тебе плевать на остальных, – это понятно. Чужие люди, что с них взять. Работать ты не хочешь, на мои увещевания тебе плевать с высокой колокольни, о других не думаешь. Мне продолжать? Так какого ляда у меня и остальных должна болеть голова о тебе? Утром ты клал с прибором на свои обязанности, а теперь представь, что на сопке или у съезда с трассы со стороны города встал джип, который ты благополучно проспал. И просто на минутку представь, что нас нашли не две безоружных женщины, а два вооружённых до зубов мужика. Реально? Реально. Случись такое, как быстро я или Антон могли откушать по девять граммов свинца? Дальше описать или сам догадаешься?
Как видишь, Маша, кроме гонора, у твоего брата за душой ничего нет. Ему нечего предложить, кроме рабочих рук, а с последним у нас всё настолько запущено, что дальше некуда.
– Знаете, Михаил Павлович, – покачала головой гостья, – я уже жалею о данном вам обещании. Как я посмотрю, польза будет только от девочки, а от её брата никакого толку, кроме обузы.
– Саша, что ты молчишь! – накинулась Маша на брата. – Скажи что-нибудь! Михаил Павлович!
– Нечего ему сказать, против правды не попрёшь, – вбил гвоздь Михаил, разочарованно махнув рукой. – Собирай вещи, Маша, и свои, и брата.
– Нет! Неправда! – взвился мальчишка, до которого наконец дошло, что всё взаправду и серьёзно.
Не шутят люди с настолько тяжёлыми выражениями на лицах.
– На Машку мне не плевать! Не плевать, понятно вам, уроды!
– Не плевать?! – Михаил подхватил пацана за грудки, практически прорычав тому в лицо. – Так будь мужиком, а не куском дерьма на палочке. Прими решение как мужик. Собирайся! Нет? Я сам тебя соберу, выдам продукты, и вали, устраивай жизнь, как душа пожелает. Я не твой папаша, чтобы трястись над тобой наседкой.