Саундтрек к главе: Paramore ― Ain’t it fun

Мы подъезжаем к высоким кованым воротам. Я останавливаюсь перед ними и поворачиваюсь к Варе.

– Нам откроет кто-нибудь?

– Нет, ― качает она головой и хватается за ручку двери. ― Я сейчас Милу приведу и поедем.

– Ладно, ― отвечаю тише. Похоже, знакомить меня с родителями никто не собирается. Может, рано еще.

Как только Варя покидает машину, я начинаю нервно барабанить пальцами по рулю. Ну какое знакомство с родителями? Что за бред лезет мне в голову? Это идиотизм чистой воды, но я все сильнее начинаю запускать Бестию себе под кожу. Самоубийство. Но у меня нет ощущения, что я превращаюсь в какого-то слизняка, только бы угодить ей. Как будто, сближаясь с ней, я становлюсь сильнее, чем был до этого. Это очень… необычное чувство. Раньше мне казалось, что, стоит влюбиться в женщину, тут же попадаешь под каблук и становишься предметом для манипуляций. Примеров среди моих знакомых ― море. Но сейчас у меня совсем другие ощущения, и я пока не знаю, как к ним относиться. То ли поощрять самого себя, то ли заставить нас обоих притормозить, пока не поздно. И, как только эта мысль посещает мою буйную голову, я стряхиваю ее. Потому что я не отпущу Варвару, если быть до конца честным с собой. Осталось только выяснить: я не готов ее отпустить именно сейчас или совсем?

Калитка в высоких воротах открывается и из нее выходит Варя, держа дочку за руку. Я слегка прищуриваюсь. Не люблю детей. В смысле, я к ним спокойно отношусь, но своих не хочу. Слишком много суеты из-за них, чрезмерно много шума и беспорядка. Я люблю бардак, но не тот, который создают дети. Предпочитаю привносить в свою жизнь хаос собственными руками. А еще меня не умиляют молодые мамочки с вечной печатью заботы на лице и желанием поделиться достижениями своих карапузов. Как-то я оказался на дне рождения, где были две такие мамочки. И это жесть, скажу я вам. Я выдержал рядом с ними не больше пяти минут, а потом просто пересел на другое место за столом, подальше от них.

Следом за Варей идет охранник с детским автомобильным креслом в руках. Он деловито открывает дверцу моей машины, когда я оказываюсь рядом. Выдергиваю кресло из его рук, натыкаясь на хмурый взгляд.

– Спасибо, дальше я сам, ― цежу сквозь зубы.

– Его надо закрепить, ― гремит он.

– Разберусь.

Охранник смотрит на Варвару, а та с легкой улыбкой пожимает плечами. Он кивает и скрывается за калиткой.

Как эта херь тут крепится? Как вообще можно закрепить кресло на мягком сидении? Я так и сяк кручу кресло, но никак не могу понять, что должен сделать, чтобы ребенку было безопасно в моей машине. Сдаюсь.

– Может, просто пристегнем Милу ремнем? ― спрашиваю Варю, а та даже не скрывает издевательской улыбки.

– Два варианта. У тебя может быть специальное крепление в кресле. Если его нет ― тогда можно зафиксировать кресло ремнями безопасности.

Я шарю глазами по кожаной обивке сидений и не вижу никаких креплений.

– Как они выглядят ― эти крепления?

– Отойди в сторону, ― слегка отталкивает меня Бестия и ныряет головой в салон. ― Ну вот же!

Она тычет пальцем в эти самые крепления. Удивительно, но факт: обожаю тачки и разбираюсь в них неплохо, но сегодня девушка сделала для меня невероятное открытие. За пять минут закрепляю на месте кресло, дергаю его, проверяя прочность крепления, а потом протягиваю руки к малышке. Но ее глаза расширяются, и она пятится назад. Не глаза ― глазищи. Такие огромные и так похожи на глаза Варвары, которая обнимает дочь одной рукой и слегка качает головой.

– Я сама ее усажу.

Спустя десять минут мы наконец отъезжаем от дома Самойловых и едем в парк аттракционов. Варя сидит с дочкой сзади, и я периодически поглядываю в зеркало. Не знаю, чем меня манит картинка того, как Варя играет с ней в банальные «Ладушки» или хихикает, слушая рассказанные ей дочкой на ухо «секретики». Меня неприятно простреливает тем фактом, что я отобрал у ребенка маму, по которой она наверняка скучает. Варя ловит мой взгляд в зеркале и продолжает улыбаться. Наверное, по ее мнению, я сейчас делаю что-то очень правильное. И мне хочется верить, что это правильное как-то сделает наши отношения чуть более открытыми и понятными.

– Мамочка, ― зовет Мила Варю, ― а дедуска сказал, что я не могу тебе звонить вечером, чтобы ты процитала мне сказку.

Это из-за меня он так сказал? Я не даю Варе общаться с ребенком? Очередной неприятный факт, который я не хочу признавать.

– Наверное, дедушка что-то перепутал, Медвежонок. Ты всегда можешь позвонить мне. Особенно, если тебе нужно, чтобы я прочитала сказку. Ты помнишь, что я тебе говорила?

– Что никогда меня не бросишь, ― отвечает малышка.

– И это правда. Никогда-никогда.

Я останавливаюсь на светофоре и в зеркале заднего вида ловлю картинку того, как Мила обхватывает своими маленькими ручками шею Бестии, крепко прижимая ее к себе. Глаза девочки крепко зажмурены, но на лице нет улыбки. Теперь мне интересно, часто ли так Варвара пропадала из дома, спутываясь с мужиками? Может, речь о шлюхе она заводит не просто так? И на самом деле вот так пожить у левого мужика ― это норма для нее? Тогда у меня сразу возникает вопрос к ее отчиму. И не один. Странно то, что я действительно хотел бы задать их ему. Хотя мне должно быть наплевать. Это тревожный звоночек, на который стоило бы обратить внимание, но я решаю обмозговать все позже, когда останусь один в своем кабинете.

– Ух ты! ― слышу восторженное детское восклицание, когда мы объезжаем парк аттракционов, чтобы заехать на парковку. ― Мамочка, а мозно мне вот такую стуку? Это же сладкая вата, да? Смотри, она радузная!