Шрифт:
Закладка:
На следующее утро немножко волновалась. Придет или нет? А если придет, то в каком виде? Мальчик был симпатичным, не хотелось, чтобы ему подсветили глаз или (ой-ой-ой!) свернули нос набок.
С распухшим носом явился Аветисян. Савченко прихрамывал, а у Мельника под левым глазом сквозь пудру просвечивал фонарь. У новенького Яна высмотрела только две небольшие ссадины на костяшках пальцев правой руки. Держался он так же ровно, как и вчера – смотрел на всех приветливо, но в компанию никому не набивался, ждал пока сами пойдут на контакт. Первую перемену простоял у окна. Яне стало его жалко, да и перед Еленой Сергеевной было неловко – надо же выполнять поручение, помочь новенькому влиться в коллектив. Желательно бы сделать это ненавязчиво, тонко. Мама всегда советовала не переть напролом, а действовать деликатно. Легко сказать, трудно сделать. Яна решила пойти самым простым путем – рассказать новенькому про одноклассников, кто чем увлекается и вообще. Должен же человек иметь представление о коллективе, в котором ему предстоит учиться два с половиной года.
На второй перемене новенький снова стоял у окна. Его никто не толкал и не задирал, что было хорошо – угомонились, дуболомы. Но и мосты наводить никто из мальчиков не спешил, явно опасались хулиганья.
– Тебе не скучно? – словно бы невзначай поинтересовалась Яна и тоже посмотрела в окно на унылую осеннюю реальность. – Как впечатления от нашей англичанки?
Новенький молча пожал плечами.
– Тебе надо с кем-нибудь подружиться! – сказала Яна, невольно копируя менторский тон Елены Сергеевны. – Ребята у нас хорошие, за некоторым исключением, – она покосилась на проходившего мимо Мельника. – Макс Ломтев замечательно играет на гитаре. Ну прямо второй Маккартни! А у Вени Сабидова разряд по шахматам. Он может вслепую на нескольких досках играть, представляешь?!
– Расскажи лучше о себе, – неожиданно попросил новенький. – А то мы второй день сидим рядом, а я о тебе ничего не знаю…
Они поженились через неделю после выпускного, благо обоим уже исполнилось восемнадцать. Яну отдали в школу на год позже положенного, потому что она была очень болезненной, а Шурик в шестом классе сломал ногу на тренировке (отрабатывал какой-то особенный удар) и остался на второй год. Родители, конечно, были в ужасе – ну куда вы так торопитесь? Вам о поступлении нужно думать, а не о женитьбе!
Янина мама высказалась с присущим ей циничным рационализмом.
– Я все понимаю, – сказала она. – Гормоны, молодость, энтузиазм… Сама была такой же восторженной д… девчонкой. Есть бабушкина квартира. Если вам так приспичило, то можете там жить. Для этого не обязательно выходить замуж. И вообще сначала нужно проверить свои чувства, особенно в вашем возрасте. Только будь благоразумна, умоляю! Чтобы аист сразу же не прилетел.
– Во-первых, мы свои чувства уже проверили, – ответила Яна. – А, во-вторых, аист уже летит… Вот так.
– Го-о-о-споди! – простонала мама, картинно заламывая свои тонкие красивые руки, которые Яне по наследству не достались. – Чем ты думала?! На первом курсе нет академа. Ты вылетишь! Если вообще поступишь!
– Мы справимся! – заверила Яна.
От этого «мы» мама выпала в осадок и на том разговор закончился…
О том, что муж ей изменяет, Яне Денисовне доложила интуиция. Яна Денисовна всегда чувствовала, что Шурик – с ней. Всегда с ней, даже если его нет рядом. А тут вдруг почувствовала, что не с ней. Вот почувствовала – и все тут!
Своей интуиции Яна Денисовна привыкла доверять, поскольку та ее никогда не подводила. Знакомишься с человеком, вроде бы впечатление хорошее, а внутри кольнет – плохой он, плохой! И не зря кольнет, потому что сделает он тебе какую-то пакость. Деньги Яна Денисовна всегда одалживала без расписок, гарантий и опасений, потому что шла навстречу только тем, про кого знала – вернет взятое в срок. Однажды интуиция довела ее до скандала с мужем, единственного в их жизни и очень хотелось верить, что последнего. Весной девяносто четвертого года Шурика командировали в Гонконг для заключения какой-то очень важной сделки. Утром Яна Денисовна, как обычно, встала первой, приготовила завтрак (по случаю отъезда мужа – особенно сытный, с котлетами и гречкой) и вдруг поняла, что если сейчас отпустит мужа, то больше никогда его не увидит. На просьбу отменить командировку, Шурик покрутил пальцем у виска – не чуди спозаранку! Когда Яна Денисовна стала настаивать – рассмеялся и посоветовал выпить холодной водички. А внутри кололо все сильнее – не отпускай, не отпускай, ни за что не отпускай! Пришлось порвать билет в мелкие клочья. Порвала бы и загранпаспорт, но Шурик успел его выхватить, назвал жену «идиоткой» и сказал, что оформит новый билет в аэропорту. Яна Денисовна всегда уважала мужа за решительность и настойчивость, но иногда эти качества оказываются совершенно ни к месту.
Выручила любовь к кино. Яна Денисовна вспомнила, как в одном итальянском фильме жена, не желавшая отпускать мужа к любовнице, засунула в замочную скважину пилку для ногтей и сломала ее, заблокировав тем самым замок. «Привычность мыслей надо гнать – столовый нож оружьем может стать», как говорил Филеас Фогг из старого австралийского мультика. Пилка сломалась хорошо – под корень, Шурик битый час провозился с замком, пока смог открыть дверь. Ехать в аэропорт уже не было смысла, поэтому Шурик поехал в контору – объясняться. Вернулся вечером, в седьмом часу, мрачнее черной тучи и малость поддатый. Прошел, не раздеваясь на кухню, где Яна Денисовна учила Верку правильно варить чечевицу, швырнул на стол трудовую книжку и трагическим голосом сказал:
– Спасибо тебе, родная.
– А у нас уже ужин почти готов, – ответила Яна Денисовна. – Котлетки с завтрака остались и чечевица на подходе…
Ели молча, под телевизионные новости. Услышав о том, что в Кемеровской области потерпел крушение самолет, следовавший рейсом номер пятьсот девяносто три из Москвы в Гонконг, муж обалдело посмотрел на Яну Денисовну и снова сказал: «Спасибо тебе», но уже совершенно другим тоном. А
