Шрифт:
Закладка:
Вот и Славянка, сам залив и посёлок на его берегах, как я уже говорил выше, были тоже названы такими же возвращенцами из Русской Америки на родину предков – в Россию.
Кстати, в те далёкие уже времена у нас были совсем иные отношения со Штатами, кардинально отличные от сегодняшних. Во время гражданской войны северных штатов с южными Россия подчёркнуто благосклонно относилась к северянам, выступившим против рабства в Америке, немало россиян лично принимали участие в этой войне. Как я, кажется, уже упоминал выше, одним из них был даже бывший офицер из донских казаков, который у северян успешно командовал боевым бронепоездом, а русский военный моряк и писатель Константин Станюкович написал повесть о посещении в ту пору с визитом доброй воли русской дальневосточной эскадрой Сан-Франциско. Позже в память об этих добрососедских отношениях с ответным визитом в Россию приехала группа американских граждан. Они посетили отдыхающую в Крыму царскую семью и вручили императору России благодарственный адрес за поддержку их страны в трудные годы с заверениями не забыть об этом никогда, а написал этот текст член делегации американский писатель Марк Твен. Как давно это было. Как быстро они об этом забыли…
Пожалуй, Хасанский район, расположенный на крайнем юге территории Приморского края, является одним из самых примечательных на всём Дальнем Востоке. Куда ни ступишь здесь и тут же окажешься в сплошь исключительно природно-исторических заповедных местах. Вытянутый длинным гористым языком с севера на юг, он начинается Барсовым заказником и старейшим за Уралом заповедником Кедровая падь, а заканчивается низменной долиной реки Туманной, или Туманган, как она именуется по корейско-китайски, и на нашем берегу которой стоит именно последняя железнодорожная станция российского Транссиба, названная в честь расположенного недалеко от неё знаменитого озера Хасан. С закатной стороны, по самой границе с Китаем, протянулся неодолимой стеной хребет Чёрные горы, за который каждый вечер прячется, как кажется местным жителям, утомлённое за день солнце. Ну а с востока границу района являют собой гористые главным образом берега огромного залива Японского моря, который русские морские офицеры ещё в XIX веке нарекли именем Петра Великого, первого русского императора-мореплавателя. По его просторной довольно акватории щедро рассыпала природа причудливые гроздья больших и малых островов, которые впервые открывали и описывали эти самые русские морские офицеры, и оставляли на них и многочисленных изумительно живописных бухтах, бухточках, мысах и кекурах имена собственные и своих парусных кораблей. Вот только некоторые из этих исторических имён: бухты и заливы – Рейд Паллады, Новик, Алеут, Тунгус, Горностай, Джигит, Нарва, Калевала, Витязь, Гридень, Гайдамак – это только имена русских военных парусников; пролив Старка, бухты Бойсмана, Алексеева, Астафьева, Горшкова, полуостров и маяк Гамова, полуострова Клерка, Краббе, Брюса, острова Римского-Корсакова, Рейнеке, Рикорда, Шкота, Попова, Пахтусова, Фуругельма, Дурново, кекур Гельмерсена и ещё множество других имён, оставленных русскими моряками на всей акватории залива Петра Великого, которым просто несть числа. И за каждым из них стоит конкретный человек и конкретное событие из тех далёких уже от нас времён. Сейчас на этих островах и практически на всей акватории залива расположен единственный в России государственный морской заповедник.
На территории района в прошлые времена проживало немало довольно интересных людей, оставивших заметный след не только на картах Дальнего Востока, но и в освоении его. Такой след, например, оставил здесь и бывший варшавский студент Янковский, сосланный царскими властями в эти места на поселение. На берегу бухты Сидими (сейчас это Безверхово), где он поселился, через несколько лет появилось крупное фермерское хозяйство. На полуострове, названном впоследствии его именем, он стал разводить пятнистых оленей и лошадей, послал подросших сыновей в Американские Штаты для обучения современному опыту ведения механизированного сельского хозяйства, а соседний островок, что всего в нескольких десятках метров от берега, даже пытался заселить кроликами – до сих пор этот остров на всех картах так и значится под именем Кроличий. Несколько раз на поселение Янковских нападали китайские хунхузы – до границы ведь всего рукой подать. Отражали нападения бандитов всей семьёй и с помощью работников, в основном являвшихся беженцами из соседней Кореи. Потом берега этой бухты облюбовала чиновничья и торгово-промышленная элита Владивостока, расположенного на противоположном берегу Амурского залива, и тут появились их дачи и причалы для прогулочных яхт. В разное время здесь жили и знаменитый промысловик и исследователь побережья Дальнего Востока штурман Гек, финн по национальности, была здесь дача и семьи торговца Бриннера, родом из Швейцарии и отца в будущем хорошо известного по американским вестернам киноартиста Юла Бриннера – малолетний Юлиан только в середине 20-х годов XX столетия уехал с матерью на постоянное жительство в Штаты. Ну и, конечно же, хорошо памятные в нашей стране, и особенно для дальневосточников, события у легендарного озера Хасан в 1939 году по отражению нападения на наше пограничье японо-маньчжурских воинских соединений.
А в момент нашего переезда в Славянку район уже являлся хорошо развитым в промышленном отношении: на его территории уже действовали два рыболовецких комбината и один рыбакколхоз, несколько звероводческих совхозов и крупных железнодорожных станций. А в самой Славянке буквально накануне был введён в строй крупнейший на Дальнем Востоке судоремонтный завод Дальневосточного пароходства. Вот в каком интересном районе удалось прожить шесть последующих лет мне и всей нашей дружной семье…
2
В понедельник, 3 сентября 1973 года, я вышел на работу в редакцию газеты «Приморец». Даже не помню, кто из секретарей райкома партии меня представлял коллективу. Обычно это делал или первый секретарь, которому редактор районной газеты всегда был подчинён напрямую и лично, или, по его поручению, секретарь по идеологии, которого было принято считать в райкомовской «табеле о рангах» третьим секретарём райкома партии и которому предназначалось текущее кураторство над районной газетой. Честное слово, какой-то невероятный провал в памяти. Вполне возможно, что они были вместе, вдвоём, но, поскольку всего через несколько дней после этого события первый секретарь был переведён на другую работу за пределы района, а я даже имя-фамилию его не успел зафиксировать в памяти попрочнее за это короткое время. Ну а на его возможного спутника, тоже мне тогда ещё совсем незнакомого человека, я вообще мог не обращать особого внимания, поскольку голова моя была
