В общем, уже через пару дней, а возможно, и раньше, можно будет приступать к следующему этапу улучшений. Но с чисто физическими опциями можно закругляться. Прочный скелет и кожа дадут неплохую защиту, а развивать мускулатуру сверх человеческого предела я не видел смысла. В бою грубая сила для меня не так важна, особенно в сочетании с даром Ныряльщика. Скорее нужна скорость движений, быстрота реакции, улучшенные органы чувств. А для этого нужно перестраивать уже работу мозга, нервной и эндокринной системы.

Но пока, пожалуй, поберегу свободные кластеры, пусть работают на повышенную регенерацию. Во-первых, большинство изменений организма будут необратимы. Во-вторых — у меня на руках только самые базовые, общедоступные схемы развития. А значит, не самые лучшие.

Да и, честно говоря, была и ещё одна причина. Эксперименты с собственным телом по-прежнему вызывали какой-то глубинный внутренний протест. Похоже на фобию, завязанную на инстинкт самосохранения. Мне хотелось стать сильнее, но не хотелось при этом стать чудовищем.

И, видимо, эта грань, на которой мне придётся балансировать и в будущем.

Я, наконец, уговорил Энки заканчивать трапезу. Мы уже расплатились и поднимались из-за стола, когда перед нами появился здоровенный детина, в котором я узнал одного из телохранителей Волкобоя.

— Хозяин просил передать, что он передумал, — проговорил он явно заученный текст, и смотрел почему-то на меня, а не на Энки. — Он обсудит с вами сделку. Но не здесь и не сейчас.

— А где и когда?

— В Яме. Он будет там после полуночи и до самого рассвета. Чтобы вас пустили, скажите Хряку, что это Волкобой вас пригласил. Вас проводят прямо к нему.

— Хряку?

Телохранитель поморщился с таким видом, будто ему приходится объяснять очевидные вещи. Наклонился к нам ближе, опираясь руками о стол, и продолжил:

— Тут под землей кабак один есть. Называется «Оловянный котелок». Им заправляет Банхин по прозвищу Хряк. Яма — это отдельный зал, к нему ведет подземный ход из «Котелка». Но это закрытое место.

— Звучит не особо привлекательно. И что там, в этой яме?

— Подпольная арена. Вообще, бои в крепости вроде как под запретом. Но нынешний комендант давно в доле, и не препятствует.

— И что, разве это прибыльное дело в таком месте?

— Не такое прибыльное, как в анклавах, конечно. Но тут идёт отбор для больших арен. Из Крысиного замка иногда интересных бойцов привозят. Чаще всего — мутантов-номадов. Или чудищ каких-нибудь из пустошей. Так что хозяин иногда наведывается в Яму.

— Ясно…

— Так что передать хозяину? Вас ждать?

Я пожал плечами.

— Ну, а если надумаю?

— Тогда подходите в «Котелок». Хряку скажете, что много слышали о красном вине из его погребов. И, стало быть, хотите сами взглянуть. Он поймёт, что к чему, и пропустит.

— Пароль, значит, — усмехнулся я. — Ладно, передай, что приглашение принято.

Этот ответ удовлетворил громилу, и он, не прощаясь, отправился обратно наверх.

Когда мы вышли из «Старых костей», Энки неодобрительно покачал головой.

— Не нравится мне всё это. Почему это он передумал?

— Понятия не имею. И, думаю, спрашивать об этом бессмысленно. Но, если тебя это успокоит — мне эта затея тоже не нравится. Смахивает на ловушку. Может, лучше разделимся? Я-то, на крайний случай, на изнанке спрячусь. А ты?

— Может, ты и прав, — с неохотой признал демон. — Но всё равно идти туда рановато. До полуночи, насколько я понимаю, ещё далеко.

Я сверился с часами в интерфейсе амальгамы.

— Да, ещё больше полутора часов. Но мы ведь всё равно хотели сначала навестить мою знакомую…

— И вот тут я обязательно составлю тебе компанию, — подхватил демон.

Пройти в местную тюрьму оказалось гораздо проще, чем я ожидал. Всего-то и потребовалось обаяние Энки, взятка в несколько таланов и упоминание имени Руфуса — того самого рыжего аукциониста, что выставлял Хестию на продажу. Мы представились потенциальными покупателями, и нас без особых предосторожностей пропустили внутрь.

Впрочем, быстро стало понятно, почему. Стража больше следила за тем, кто выходит из башни, а не кто входит. Потому что нужно иметь очень вескую причину, чтобы соваться сюда по собственной воле.

Первое, что нас встретило, едва мы переступили порог местных казематов — это невообразимая духота и вонь, заставившая меня пожалеть о том, что я так плотно поужинал. К тому же, тут мне оказывали медвежью услугу мои улучшенные обонятельные рецепторы. Но и без этого понятно было, что помещения переполнены людьми, которым долгое время отказывали даже в элементарной гигиене. Вместо отхожих мест в камерах были лишь дырки в углах, да и те, похоже, не отличались пропускной способностью.

Усугублялось всё тем, что большинство камер, мимо которых мы проходили, предоставляли собой сплошные каменные мешки, отгороженные от коридора ржавыми решетками. Небольшие окошки наружу были пробиты едва ли в половине из них, да и то были похожи скорее просто на прорехи в кладке величиной в один-два кирпича.

Часть камер использовалась под склады и была забита почти до потолка тюками, коробками, бочками. В некоторых, судя по приглушенному рычанию, вместо людей ютились какие-то звери. Хотя тут не уверен — возможно, это были мутанты или просто бедняги, утратившие человеческий облик от долгого нахождения здесь.

К счастью, путь наш сквозь всю эту сточную яму оказался довольно короток. Стражник проводил нас до винтовой лестницы, пронизывающей всё здание сверху донизу, и передал другому — помоложе и явно ниже званием.

Паренёк оказался на удивление живым и разговорчивым. Может, просто пытался выслужиться перед Энки и заработать пару монет. И это ему удалось. Демон вообще раздавал монеты, не считая, и я рад был, что часть из них он отдал мне. А то такими темпами всё разбазарит.

— Потрошительница? — тараторил стражник на ходу, то и дело поправляя шлем, норовящий сползти на нос. — Не, в общих камерах её сроду не было. Её сразу на верхние этажи определили.

— И давно она у вас?

— Да дня два-три, наверное. Я точно не знаю, я внизу всегда дежурю. В первый раз увидел её позапрошлой ночью. Её утаскивали куда-то, вернули уже под утро. И позапрошлой тоже.

— Кто утаскивал? Куда? — тут же переспросил я.

Парень замялся, останавливаясь на ступеньке и зачем-то оглядываясь по сторонам. Энки выудил из кармана монету в десять таланов. Блестящий кругляш, как живой, прокатился, переворачиваясь, по фалангам его пальцев, а потом чудесным образом исчез в ладони стражника. Тот тут же снова обрел дар речи.

— Да известно кто. Руфус. Он на короткой ноге с комендантом, так что в любые места в крепости вхож. А вот зачем… Про такое у нас не спрашивают. Может, на допрос. Или ещё куда. Только вот возвращалась она изрядно помятой.