Царевич старался, но иголка прочно засела между плитами.

- Уууууй! – взвыла я, снова сгибаясь. Мне уже начинало надоедать!

Через десять минут и завывания на все гласные алфавита, царевичу удалось выковырять из шва плит злосчастную иголку..

- Получай! Гадина! – рявкнул он, ломая иглу.

- Ых! – выдала я, опускаясь на колени и обнимая плиты. Каминчик грел мое тело, а я ждала, когда царевич закончит.

- За девок наших загубленных, получай поганец! За скотину нашу сдохшую! За неурожай! – перечислял царевич.

«Что? Скотину тоже я?», - думала я, показывая всем видом, что мнение о себе меня уже мало интересует.

- За то, что в казне денег нет! – кричал царевич, а я терпеливо ждала, когда проблемы его царства закончатся.

Меня обвинили в проблемах с рождаемостью, в том, что перевелись богатыри на земле русской, в том, что опустели колодцы, а бояре воруют и берут взятки…

Наконец-то он ушел, довольный и счастливый. Я полежала немного и снова уселась на трон. Ждать следующего.

И вот послышались шаги. Я тут же приняла боевую готовность номер один. Главное – не оплошать!

- Ха-ха-ха! – выдала я и зевнула, подпирая рукой голову. Шаги стихли и почему-то стали красться. Так, а не переборщила ли я? Прошло минут пять, а в коридоре было тихо. Мне уже хотелось проверить, жив он там?

Только я приподнялась, как в дверях показался царевич. Он спрятался за дверью так, что было видно его красный кафтан по последней королевской моде.

Повисла тишина, и в этой тишине было слышно, как стучат зубы и дрожат его колени.

- Кто здесь? – спросила я басом, но тут же пожалела, едва не спугнув трусишку.

Он прятался за дверью, робко поглядывая в щель. Меня спасло то, что он просто не нашел в себе силы дать деру!

Мне хотелось сделать: «Кис-кис-кис! Иди сюда, не бойся!». Уж больно жалостливо выглядел огромный детина, робко прячущийся за дверью.

- Иди сюда, не бойся, - не выдержала я, глядя на то, как маячит его кафтан. – Ну чего ты? Я не кусаюсь….

Злой Кощей превратился в добрую воспитательницу детского сада, говорившую басом.

- Давай. Не боись, - мягко заметила я, видя, как царевич опасливо высовывается. Он был бледным и трясся мелкой дрожью. Мне казалось, что он сейчас умрет от страха.

- Вот молодец! – похвалила его я ласково. – А кто у нас такой мужественный? А? Кто у нас такой смелый? А? А теперь иди сюда! Я не кусаюсь! Ай-да молодчинка! Ну, видишь, не страшно? Да? У какой мы грозный! У меня уже поджилки трясутся! Кто к нам такой грозный пришел? Кто к нам такой смелый явился?

Разумеется, это было не по сценарию. Но надо ж было придать мальчику уверенности. Может, самое страшное, что он видел в своей жизни – это небритые женские ноги! Да кто я такая, чтобы его судить!

- Ой, а что это у нас там? – испуганно спросила я, стараясь говорить басом. – А! Меч! Ничего себе! Такой огромный! А ну покажи Кощею меч! Ой, ничего себе! Настоящий! Ну, просто герой!

Дрожащие руки достали меч с золотой ручкой и неуклюже повертели. Лицо царевича было бледным- бледным, а сам он даже сжался.

- Ай, какой меч! – восхитилась я, ударяя себя в грудь.- Такой страшный рыцарь с мечом! Да! Страшный! Видишь, как дрожат у меня колени? Аж друг об друга стукаются!

- Правда? – с надеждой спросил царевич. Была бы шторка – спрятался бы за шторкой.

Я не понимала, откуда их таких столько! Как вдруг вспомнила сказки! «И сыграли свадьбу Иван – дурак и прекрасная царевна. И жили они долго и счастливо!».

Теперь все становилось понятно. Это – дети и внуки того дурака, которому повезло в жизни! Папкины, дедушкины гены аукнулись и не прошли бесследно!

- А ну помаши им! – потребовала я, видя, как робко царевич снова достает меч и делает неуклюжий взмах. Нда… С такими умениями не на кощея, а на крапиву ходить! И то не факт, что счет будет в пользу царевича.

- Ух ты! – обрадовалась я, подбодрив его. – А еще что-то можешь?

- Могу! – немного осмелел царевич, делая вид, что рубит головы гномам. – Я крапиву у папки за теремом рубил!

- Ничего себе! Крапиву? Кусачую? Ну ты и герой! – вздохнула я, с горечью осознавая, почему сказка закончилась только свадьбой.

Через пять минут царевич сидел рядом и рассказывал мне о том, как папенька-царь его воспитывает и требует героизм, а маменька орет на папеньку: «Ты что? Детушку нашу угробить хочешь? Не пущу! Не дам! У тебя что? Опричников мало? Пускай они разбираются! А дитинушку мою при мне оставь».

Вот так двадцать лет он и прожил у маминой юбки. А теперь отец не выдержал и отправил его на подвиги.

Я кивала, чувствуя себя дедушкой морозом. Детинка, которому по общему впечатлению было лет шесть, хвастался, что папка ему коня ретивого подарил. Богатырского. Только маменька не разрешила на нем кататься. И лук у детинушки отобрали. После того, как он боярину в задницу попал и чуть государство не обезглавил. Батю не пристрелил. Больше лук царевичу не давали. Сволочи такие! Только зеленый. Для профилактики.

«Где же мои глаза были, когда я за тебя, сына дурака замуж выходила!», - причитала она в своей светлице, ругаясь с царем.

Вот так протекала жизнь царевича до встречи со мной. А потом батя как рявкнул, что сыну на подвиги пора! Мамка в слезы, а ничего не поделаешь. Приказ есть приказ! Вот и выдохнуло царство, отправив героя навстречу подвигам. Провожали его всем государством. Желали много подвигов! Не без тайной надежды, что он не вернется.

– А яичко у тебя с собой? Что мы разбивать будем? – ласково спросила я, видя, как пред троном юное дарование растягивало невидимую тетиву в качестве демонстрации умения устраивать молниеносные, как понос, дворцовые перевороты.

Я говорила медленно и ласково, чтобы не спугнуть.

Иван осмотрелся, покраснел и показал.

- Нет, не эти! Эти в штаны заправь. Другое! – трепеливо пояснила я, видя, как царевич возится со штанами.

Наконец-то мы нашли нужное яйцо, совместными усилиями разбили, а потом сломали иголку. Я упала, а … царевич радостно воскликнул, что он герой!