«Дисковери» был столь необычайным, что последующие поколения в него вообще не поверили и сочли все это плавание просто-напросто выдумкой. Даже в 1812 году на картах этого района Арктики Баффинов залив вообще не значился. Обычно картографы наносили пунктиром выступ к северу от Девисова пролива и ставили надпись: «Баффинов залив по сообщению В. Баффина, 1616 год; в настоящее время это сообщение считается недостоверным».

Когда же пресловутый залив наконец был открыт вторично и оказалось, что старые карты Байлота замечательно точно и вполне достоверно воспроизводят действительность, произошло нечто парадоксальное. «Общество арктических путешественников королевского флота» и английские историки всю честь первооткрывателя приписали Вильяму Баффину, обрекая Байлота на полное забвение. Для этого были, вероятно, две причины. Прежде всего Байлот, думается, был человеком исключительно скромным и некрасноречивым, ведь все дошедшие до нас отчеты о плаваниях 1615–1616 годов написаны Баффином. Следовательно, некритически или пристрастно настроенным историкам XIX века не стоило труда разделаться с Байлотом. А эти историки были крайне пристрастны. Они никак не могли простить Байлоту ту роль, которую он сыграл в последней экспедиции Генри Гудзона, и полагали (а многие, видимо, и сейчас разделяют это мнение), что было бы аморально отдать ему должное. Ведь Байлот предпочел остаться на «Дисковери», чтобы впоследствии спасти и судно и команду, а не пойти добровольно на бесполезную смерть в открытой шлюпке вместе с Гудзоном. Ни один человек, на которого падала хотя бы тень подозрения в совершении столь низкого поступка, как участие в бунте против командира, не мог рассчитывать, что его оценят по заслугам викторианцы вчерашнего, да и сегодняшнего, дня.

Судьба Байлота отнюдь не исключение в анналах арктических исследований. Но ее, вне всякого сомнения, следует считать одним из самых вопиющих проявлений той несправедливости, которая неизбежна, когда мы доверяем оценку достижений такого человека профессиональным арбитрам бессмертия, наделяя их полномочием подвергать историю цензуре.

Хотя самыми активными борцами с ледяными барьерами Северо-Запада в первые годы XVII века были англичане, они вели это сражение не в одиночку.

С 1605 по 1612 год повелитель Дании Кристиан IV, король-мореплаватель, отправил в гренландские воды четыре экспедиции, возглавлявшиеся Джемсом Холлом. Официальной задачей этих экспедиций были поиски потерянных норманнских поселений. Фактически же от этих экспедиций предполагалось получить барыши. Надеялись, что Холл обнаружит рудные месторождения, богатые угодья для пушного промысла и добычи бивней нарвалов, а возможно, найдет даже Северо-Западный проход. Никаких норманнов Холл, разумеется, не нашел. (Хотя если бы он пригляделся получше к гренландским эскимосам, то, думается, обнаружил бы среди них людей со светлыми волосами, голубыми глазами и другими признаками, свидетельствующими о судьбе исчезнувших поселенцев.) Не нашел Холл и рудных месторождений, хотя и полагал, что открыл их. Вместо всего этого он нашел смерть от руки эскимосов, с которыми часть его экипажа обращалась по-зверски. Что же до короля Кристиана, то тот приобрел новое владение, над которым до наших дней развевается датский флаг.

Но этого было недостаточно для короля-мореплавателя. В 1619 году он снарядил новую экспедицию, которая по примеру англичан должна была войти в Гудзонов залив и совершить то, чего не удалось сделать британским мореходам, — найти выход из этого залива в западные моря. Для исполнения своих предначертаний король избрал Йенса Мунка, сорокалетнего моряка, искателя приключений.

Биография Мунка — это подлинная эпопея. Отца Йенса, известного богача, приговорили к пожизненному тюремному заточению за какие-то темные махинации с казенными деньгами, и мальчик взрослел быстрее своих сверстников. Ему исполнилось всего 11 лет, когда он поехал в Португалию, где в течение года изучал язык, чтобы иметь дополнительное преимущество на пути к обогащению (ведь в то время на португальском языке говорили богатейшие в мире купцы). Тринадцати лет Мунк поступил юнгой на голландское судно, следовавшее в Баию (Бразилия). Когда судно, на котором находился Йенс, возвращалось из Баии в Европу, оно для взаимной защиты объединилось в караван с 12 другими торговыми судами, но этого оказалось недостаточно. У побережья Бразилии торговая флотилия подверглась нападению французской эскадры, которая потопила часть судов и захватила все остальные. Судно Мунка сгорело, а спасшиеся от пожара держались на воде, цепляясь за обломки, пока французские военные моряки их не подобрали. Вряд ли это можно назвать актом милосердия, ибо французы вскоре высадили спасенных на «ничейный» участок бразильского побережья, где большинство погибло от голода, болезней и нападений индейцев. Но молодой Мунк выжил. Ему удалось вернуться в Баию, где он провел первый год на чужбине, работая подмастерьем у сапожника.

Когда Йенсу исполнилось 18 лет, в гавань Баии вошли два голландских судна, не имевших разрешения на торговлю от испанского короля. Испанские власти собирались их захватить[31], для чего на семь кораблей были взяты солдаты. Но покровитель Мунка, торговец по имени Мигел Дуэш, решил через юношу предупредить голландцев об опасности. И вот темной ночью среди многочисленных испанских кораблей Йенс вплавь пересек гавань, взобрался на борт ближайшего голландского судна и поднял тревогу. Оба торговых судна перерубили канаты и в последний момент, когда на них уже наседали испанцы, покинули гавань. Голландцам удалось выйти в море только после ожесточенной схватки, и они пошли к родным берегам, захватив с собой юношу, которому были обязаны своей свободой.

Возвратившись в Копенгаген, Йенс стал применять свой с таким огромным трудом накопленный опыт на практике. В 25 лет он был уже капитаном торгового судна и, более того, его владельцем. В это время Мунк почувствовал влечение к Северу и совершил по меньшей мере одно плавание в Исландию, за которым последовала разведывательная экспедиция к негостеприимным берегам Новой Земли в Баренцевом море. За это плавание Мунк исследовал остров Колгуев, но потерял судно, погибшее у его берегов. Капитану и команде едва удалось спастись на маленькой лодке, совершив длительное и преисполненное многих трудностей плавание.

В 1611 году Мунк был произведен в чин капитана датского военно-морского флота и тотчас принял участие в боях со шведами. В 1615 году он преследовал и ловил пиратов в Северном море и у берегов Норвегии, но через два года его снова послали в Арктику с заданием создать первую датскую китобойную станцию в водах Шпицбергена.

К тому времени у Кристиана сложилось мнение, что Мунк именно тот человек, который ему нужен. И не случайно, решив опередить англичан в поисках Северо-Западного прохода, король назначил его командиром экспедиции.

Navigatio septentrionalis

Anno Domini [в лето Господне] 1619 корабль его королевского величества «Уникорн» и сторожевое судно «Лампрей» были надлежащем образом снаряжены, снабжены провизией и оснащены всем другим необходимым