Если по мановению пальца и собственной глупости и самодурства ты можешь вполне легко объявить войну какому-нибудь сильному клану и не выглядеть при этом бедно, значит ты силен и с тобой следует считаться. Вот такие правила.

Примерно это мне сейчас и демонстрировал Гадюкин. При помощи дорогущего артефакта он создал гигантскую змею из мутноватой воды, на которой предложил мне разместиться. Мне было не очень приятно даже касаться холодной поверхности призванного существа, хоть при этом было очень любопытно.

Самое главное, что Гадюкин очень гордился этой змеёй, и это при всём том, что создал её не сам. Его сил не хватало для создания чего-то подобного. Зато у него была целая туча артефактов и оберегов и других магических устройств, которые давали ему много возможностей.

То есть, очередное подтверждение, что можно быть полнейшим слабаком и бездарен, но обладая деньгами, купить артефакты, что предоставят тебе огромное количество заёмной силы. Да, к слову, защита у Гадюкина тоже была очень сильная, не подкопаешься. Щиты такие, что я даже при помощи копья, напитанного силой Ардуила, не сразу смогу его проковырять. Но вся эта защита была сделана при помощи амулетов и усилителей. Собственный щит на Гадюкине тоже висел, но составлял едва ли три процента от мощности щита, висящего на нём.

Призванная гадина развила довольно приличную скорость, уводя нас куда-то вглубь земель Гадюкиных. Не знаю, куда он хотел меня увезти и что показать, но он был до крайности взбудоражен одной лишь мыслью о том, как меня сильно впечатлит его имущество. Отчего-то ему доставляло удовольствие одна только мысль, что он сможет показать зарвавшемуся барону то, чем он обладает, и похвастаться этим.

И чего он мне только не показал. И теплицы, в которых росли редкие сорта ягод и других яств, которые он поставлял прямиком к императорскому двору. Притом с учётом того, что император заседал в Санкт-Петербурге. А плантации Гадюкина находились в Сибири, в четырёх тысячах километров от столицы.

В угодьях Гадюкина были серебряные шахты, которые тоже были, с его слов, обнаружены совсем недавно и им лично. Где-то на севере Гадюкин хотел захватить кусок земли, где, по слухам, порождённым заключениями учёных, должны находиться месторождения алмазов, и Гадюкин очень надеялся наложить лапу на эти месторождения. Готов был не то что воевать, убивать всех на своём пути.

Рассказывая это, он то и дело смотрел на меня, проверяя, как я отреагирую на те или иные высказывания, и не дам ли слабину, не испугаюсь ли его таких громких заявлений, не впечатлюсь ли масштабом личности. Хотя если честно, я уже запутался, что там в голове у этого аристократа. Бардак у него в мыслях был. Как по мне, сплошной хаос, за тем исключением, что весь этот хаос, как ни странно, работал. И все его идеи подхватывали специально обученные люди, которые тут же запускали в работу любые его начинания и доводили до ума, плоьзуясь ресурсами рода. И это, к слову, давало графу честь и говорило об его эффективности.

Как я понял, у него была целая орда помощников, которые вели задачи графа и цели и тщательно следили за их исполнением. А ещё они ежедневно отчитывались перед графом.

У меня поначалу сложилось мнение, что Гадюкин по большей части не помнит о том, какие предприятия у него есть. И кажется, это ушло недалеко от правды. Однако помощники с регулярными отчётами ему об этом напоминали.

Что ж, стоит признать, очень удобная система.

Прошло уже несколько часов, а мы всё блуждали по тем или иным землям и предприятиям графа. К слову, я тоже получил долю своего наслаждения. Всё-таки мне нравились красивые виды и созерцание прекрасных проявлений природы.

У Гадюкиных были обширные и живописные угодья. Не скажу, что поменял своё мнение о Гадюкине, но признаюсь, не прочь бы ещё раз посетить и полюбоваться столь дивными пейзажами.

Затем мы приблизились к ещё одному поместью со стеклянной оранжереей на крыше. Признаться, это поместье было чуть поменьше и не кольцеобразной формы, но тоже внушало уважение.

— Это мой отец отвоевал у рода Собакевичей около сорока лет назад, — в очередной раз похвастался Гадюкин. — Тогда они стали вне милости императора. Род их начал приходить к упадку. И батюшка, нёсший службу тогда в канцелярии и узнавший о неудаче, постигшей соседа, сразу же…

— Сразу же решил помочь ему, — хмыкнул я.

— Да, помог ему избавиться от лишних обязательств и обуз, — в том мне улыбнулся Гадюкин. Всё-таки он был политиком, довольно-таки умелым, даже мои нападки и подтрунивания ухитрился обернуть себе на пользу.

— Зачем мы здесь? — спросил я. — Вы решили продемонстрировать все свои богатства за раз? Боюсь, у нас так недели не хватит.

— О! Нет. Это просто самые значимые для меня вещи, находящиеся на этой территории, — ответил Гадюкин. — В этом поместье я организовал свой маленький зал славы, вернее, зал славы нашей семьи. Здесь хранятся наши трофеи, а также подарки, ну и значимые для нас вещи.

Поместье изнутри показалось, скорее, музеем. Всюду картины, портреты на фоне убитых монстров, громадных зверей, на фоне битв. Также вдоль стен стояли витрины с различным оружием, механизмами. Большая часть оружия была покорёжена и сломана.

А надписи были однотипные. Типа: «Меч короля Годрика, сломан Велимиром Гадюкиным в 1817 году» или «Гаубица французской армии, перерубленная Михаилом Гадюкиным в 1901 году» и так далее.

— Как я уже говорил, здесь наш небольшой зал военных побед, — сказал Гадюкин.

Я окинул просторную комнату двадцать на двадцать метров, после которой ещё тянулись высокие стеллажи, также заставленные различными артефактами и трофеями.

— И это всё? — театрально хмыкнул я.

Гадюкин же, не распознав иронии, нахмурился, сказал:

— Нет, не всё. Ещё два таких зала есть на верхнем и нижнем уровнях, и это только в этом поместье. Ещё есть в Санкт-Петербургском поместье такой же зал Славы и в Великом Новгороде. Там, к слову, тоже простираются наши владения.

— Не сомневаюсь, — покивал я.— И какой дальше план? Полагаю, вы будете рассказывать о вашем великом роде и о ваших великих победах, — поглядел я в глаза Гадюкина.

— Да нет, можете погулять, посмотреть, — ответил он. — Здесь на самом-то деле не так много вещей, которыми можно похвастаться. Так, мелкие победы, трофеи, достижения, — изображая скромность, произнёс граф. — А