Вторник, 19 ноября, 1.00

Брук Беннет стояла под ночным небом, усеянным яркими звездами, рядом с амбаром, где на прошлой неделе нашли останки Тоби Тёрнер. Она не была в амбаре Уайаттов со времен средней школы; с того дня, когда они с Синди Шоу приехали сюда на велосипедах…

Синди заметила большое осиное гнездо. Над ним жужжали несколько ос, внутри кипела бурная деятельность. Она пнула ногой несколько камней, а потом подобрала грубо оструганную палку.

– Спорим, ты побоишься ткнуть туда палкой?

– Зачем мне тыкать в гнездо?

– Значит, боишься?

– Нет, не боюсь.

Синди вскинула бровь:

– Тогда попробуй.

Сомнение в ее взгляде раздражало Брук. Она боялась, но не привыкла бежать от трудностей.

– Давай сюда.

Синди медлила.

– Точно?

Брук выхватила палку, замахнулась, словно бейсбольной битой, и с силой ударила по серому конусу. Хрупкая конструкция с глухим стуком упала на землю и раскололась четко посередине. Оттуда вылетели рассерженные осы, и Синди бросилась бежать. Затем, почувствовав присутствие Брук, насекомые атаковали обидчицу, и та с криком выскочила из амбара. Руки и ноги распухли от укусов, а Синди, державшаяся на безопасном расстоянии, смеялась до слез.

Синди всегда считала, что одни люди ищут неприятности, а на других они сваливаются сами. Сама она постоянно напрашивалась на неприятности. Была провокатором, но умела избегать ответственности. Впрочем, ей следовало отдать должное – Синди знала, где проходит граница.

…Брук включила фонарь и направилась к красной ленте, огораживающей место, где нашли останки Тоби. Глядя на частично разобранный желоб, она думала о Синди. В старших классах они вращались в разных кругах. Синди в свои семнадцать уже была законченным циником. Она много пила, а секс для нее был естественным, как дыхание, но в последние несколько дней перед исчезновением Синди пила гораздо больше обычного, и твердила, что ей кое-что известно. Что-то ужасное.

Когда Синди пропала, это должно было насторожить людей – ведь Тоби Тёрнер искал весь город. Но на исчезновение бунтарки всем было плевать. Юная Беннет по себе знала, какой жестокой может быть Шоу, и ей тоже было все равно.

…Брук опустилась на колени, взяла пригоршню земли и пропустила ее сквозь пальцы. Она никогда не сомневалась, что Синди действительно сбежала, ведь та часто говорила, что хочет уехать. Это исчезновение ни для кого не стало сюрпризом.

Но теперь ее одолевали сомнения. Она смотрела на Синди глазами взрослой женщины и прощала ее. Теперь она хотела знать, что с ней случилось на самом деле.

Не буди лихо, пока оно тихо.

Так сказал бы шериф Грин. Так он сказал о не отправленных на анализ образцах ДНК, найденных ею на складе хранения улик, а когда она второй раз спросила об этом, приказал заткнуться. Именно в тот момент в голове у Брук что-то щелкнуло.

Не буди лихо, пока оно тихо.

Она помнила об этом совете, когда рискнула своим будущим и передала информацию о непроверенных уликах сначала Майклу, а затем в прессу, понадеявшись, что этим делом займутся федералы. Но не ожидала, что Невада выступит против Грина. И победит.

Брук шла по присыпанной инеем земле, освещая фонарем дорогу к машине. Когда она протянула руку к дверце, ветер зашелестел листьями деревьев. Рука скользнула к кобуре, и женщина начала вглядываться в темноту. Может, среди деревьев и высокой травы притаилась опасность? Кожа покрылась мурашками. Пальцы стиснули рукоятку пистолета.

Наконец она взяла себя в руки и села в машину. Включила зажигание и в последний раз окинула взглядом горизонт, после чего окончательно успокоилась и тронулась с места – от дома ее отделяли всего пять миль.

Мама и Мэтт, должно быть, уже спят, но она хотя бы побудет с ними несколько часов под одной крышей.

Брук припарковалась рядом с домом, вышла из машины, поднялась по ступенькам и, стараясь не шуметь, отперла входную дверь. Неслышно ступая, прошла на кухню, открыла холодильник и увидела синий пластиковый контейнер с приклеенным стикером: «Бруки».

– Спасибо, мама. – Брук сняла крышку, отщипнула кусок жареной курицы и вонзила в нее зубы. Курица была холодной, но очень вкусной, а у Брук от голода слегка кружилась голова. Она схватила содовую и, стоя у кухонной раковины, ела курицу, запивая напитком из банки.

Часы на кухонной плите показывали 1.50. У нее есть три часа на сон – а потом опять в участок.

Звякнул телефон, и она взглянула на экран. Текстовое сообщение от Питера Стюарта, репортера из Роанока. Он был молод, лет двадцати пяти. И хотя они никогда не встречались лично, Брук представляла рамку с новеньким дипломом какого-то второразрядного университета на стене маленького серого отсека в отделе новостей.

Результаты анализа ДНК должны были уже прийти.

Она сглупила, слив ему информацию. Нужно было сильнее надавить на Грина или дать Неваде время раскрыть это дело. Но Брук так разозлилась, что позвонила репортеру. Он ухватился за эту историю и получил приличный кусок эфира. Теперь он хотел продолжения. Следующую историю.

Похоже, Невада знал, что она один раз нарушила правила, и простил ее. Но второго нарушения он не потерпит.

И она искренне не хотела его подводить. Шериф делал успехи и заслуживал честной игры.

Брук набрала ответ:

Сейчас никаких комментариев.

На экране вновь всплыли маленькие белые пузырьки:

Когда?

Она решила не поддаваться тревоге, которую чувствовала с момента первого контакта с журналистом.