Шрифт:
Закладка:
Эта акция наверняка планировалась как казнь-предупреждение для всех остальных евреев, заполонивших Париж и Францию, но, увы, широкого резонанса не получилось. Внимание парижан приковала к себе казнь Летиции Туро, а на Розу Гольдшмидт никто внимания не обратил. К тому же тупые флики не стали расценивать штык в шее Розы как автограф Филиоля. Они, видите ли, решили, что еврейку мог заколоть некий неизвестный убийца, возомнивший себя кагуляром и просто подражавший Филиолю.
Почему же полиция так решила? Да потому, что не сумела найти свидетелей, видевших, как Филиоль прикончил еврейку. Примет убийцы никто не знал и из всех доказательств был только штык. Казалось бы, это очень весомое доказательство… но не для фликов! Дело закрыли за недостаточностью улик. В большую прессу оно, можно сказать, не попало, о чём я сожалею.
Да, я много раз говорил, что кагулярские казни позорили идею фашизма, но в данном конкретном случае ситуация несколько иная. Казнь Розы Гольдшмидт могла способствовать очень полезному делу – изгнанию евреев с французской земли. В кои-то веки кагуляры решили сделать что-то достойное, то есть напугать не французов вообще, а французских евреев, которых я всем сердцем ненавижу.
Я считаю, что даже такие еврейки, как тринадцатилетняя Роза Гольдшмидт, – на первый взгляд очень милые и безобидные – представляют для нас, французов, большую опасность. Они таят в себе то, что приведёт к гибели нашу республику, и я нисколько не шучу.
Эта гимназисточка уже через 3–4 года, будучи в самом соку, во всеоружии своих еврейских прелестей, вполне могла бы соблазнить какого-нибудь француза. И это ещё ничего, когда мы делаем евреек любовницами. Но мы ведь, что греха таить, и женимся на них, делаем их матерями своих детей, а это уже катастрофа! Ядовитая, враждебная иудейская кровь проникает в самую плоть французского народа и ослабляет, отравляет, разлагает его. Так что в данном случае я вполне одобряю кагуляров, разделяю их праведный гнев, хоть и выступаю против их кровавой уголовщины.
Евреям не мешало бы, наконец, осознать истинные причины того, что их убивают с такой яростью и даже наслаждением. Причина в действиях самих евреев! Так что пускай бы племя Авраамово поразмыслило на сей счет и сделало соответствующие выводы. Этому очень способствовало бы резонансное убийство еврейки, однако оно резонансным не стало.
Причина молчания прессы по поводу смерти Розы Гольдшмидт, как я уже говорил, заключается, во-первых, в тупости фликов, не догадавшихся сразу приписать убийство кагулярам и не захотевших поднимать шум, а во-вторых, я не исключаю здесь еврейский заговор. Да-да! Ведь не могло же так случиться, чтобы убийство с использованием штыка, произошедшее всего через два дня после казни Летиции Туро, не заинтересовало бы газетчиков. Я думаю, в сокрытии смерти Розы Гольдшмидт евреи были очень даже заинтересованы. Думаю, они подкупили и фликов, и полицию, чтобы те молчали, а все отпрыски семени Авраамова, осевшие среди нас, ничего не боялись, разлагали французов дальше и даже не думали бы покидать французских пределов.
Как ни крути, кагуляры в то время были довольно слабы и малочисленны, поэтому, угрожая всем евреям, они не могли убить всех. Акция кагуляров в отношении евреев являлась именно акцией устрашения – в этом состояла её главная цель, а вовсе не в уничтожении одной еврейки как таковой. И вот именно эта, самая главная часть акции, не удалась. Евреи не испугались просто потому, что подавляющее большинство из них не узнали об акции.
Вот вам доказательство, пусть и не совсем убедительное, огромного влияния евреев. История с Розой Гольдшмидт произошла во французском, а не в еврейском государстве, но правят бал здесь евреи, которые могут решать, что французские газеты должны печатать, а чего не должны. Неслучайно евреи так любят забывать, что они находятся не у себя дома, а в гостях. Неслучайно евреи ведут себя, как хозяева, а не как гости, скромно и прилично.
Им всегда хочется покривляться, показать себя, привлечь к себе внимание. Они обожают выпячивать свои будто бы несравненные дарования и таланты, сверкать своими горящими сладострастными глазами. Возьмите хоть кино! Сколько же там еврейских рож! Однако еврейское племя очень хитро и выставляет себя напоказ лишь в том случае, если это выгодно. Если же евреи становятся предметом внимания разгневанных французов, то есть рискуют оказаться битыми и пребольно, поведение племени Аврамова меняется – не высовываются, помалкивают и других помалкивать заставляют, звеня мошной. Вот как в случае с Розой Гольдшмидт. Но как только опасность минет, в ту же минуту евреи опять делаются наглыми и заносчивыми. И продолжают обирать нас, беспардонно лишая того, что исконно должно принадлежать нам. Ведь ни для кого не секрет, что евреи с каждым годом становятся всё богаче, а французы в массе своей – всё беднее. Не поймите меня неправильно – кагулярских изуверств я никогда не одобрял, но даже сейчас я страстно мечтаю о том сказочном дне, когда нежно любимая мною Франция избавится наконец-то от еврейского ига.
Эх, я опять отвлёкся от темы! Впрочем, рассказывать мне уже почти нечего. История весенних подвигов Филиоля скрывается от меня, как корабль, уходящий в туманную даль – чем дальше он уходит, тем менее различимыми становятся его очертания. Вот почему я не стану грешить против истины и однозначно утверждать, что следующее убийство, которое произошло вскоре после этих двух, является делом рук Филиоля или как-то связано с кагулярами. Скажу лишь, что оно, возможно, связано.
Ещё одно убийство, которое приписывают кагулярам
В поезде Париж – Ницца была заколота штыком с самодельной рукояткой некая мадам Гарола. Говорят, что опять имело место точнейшее попадание в сонную артерию, но я знаю и
