— Понятно, для чего вы выкупили места в своем купе. Думаю, это даже не стоит комментировать. Но зачем было это делать и с соседним?

— Думайте, товарищ милиционер. Я не буду ничего комментировать.

— Да тут и думать нечего. Я это сразу понял, еще после первой встречи с вами и вашим братом.

— Братом? — снова раздался голос Котовского. Он быстро поймал взгляд Виноградова и сел на место. — Лучше, чем в твоем театре, — прошептал он жене.

— Эту информацию было столь же легко проверить, как и то, кем вы работаете. Но я понял это гораздо раньше, чем взял в руки телефон, чтобы позвонить, — он подошел к Веронике Сергеевне и взял ее за руку.

— Что вы себе позволяете? — она попыталась вырвать руку.

— Родимое пятно. У вашего брата точно такое же на этом же месте! — он развернулся и подошел к Павлу, который молча смотрел в окно. Полковник бесцеремонно взял его руку и продемонстрировал всем родимое пятно. — Вы будете утверждать, что это совпадение?

Вероника Сергеевна молчала. Волевой подбородок был вздернут, губы слегка растянуты в улыбке, а в глазах заметен непонятный блеск. Она всеми силами старалась сохранять самообладание.

— Это не совпадение, тем более, повторю, я проверил вас по базе. Иванов Павел Сергеевич — ваш кровный брат.

— Допустим, — сухо ответила она. — И в этом мое преступление? В том, что я вас обманула? Я забрала брата из столичной клиники и везла домой, в Брест.

— Нет. Ваше преступление иное. В краже драгоценностей и денежных средств Ольги Стравинской. Именно вы проникли в купе, пока Ольга выходила обедать, и украли драгоценности.

— А как же Егор? — тихо спросил Кот. — Это она его убила?

— И да, и нет, — ответил Виноградов, пальцами разглаживая усы. — Егор изначально был сообщником Вероники Сергеевны. Точнее, ее… — полковник задумался, стараясь подобрать нужное слово, — любовником, возлюбленным. Я думаю, эта связь длилась долгие годы. Гораздо дольше, чем ваш брак, Ольга… Прошу извинить меня, — он бросил взгляд на бледное лицо девушки, которая безмолвно смотрела ему в глаза. — Если мужчина решился на такой шаг, очевидно, он был очень привязан к этой женщине, даже зависим от нее. Эмоционально зависим. Предан, как мой старый верный пес…

— Откуда вам это известно? — еле слышно спросила она.

— Мне известно все. Это был не его план, а ее. Он лишь воплощал в жизнь все, что она говорила. Есть такой тип мужчин. К сожалению, есть. Именно вы, — он повернулся лицом к Кочевниковой, — придумали идею знакомства, женитьбы и сам план кражи. Исключительно женский план. Грациозный, хитрый, тонкий. Лишенный жестокости, насилия и грязных нюансов. В общем, чистая работа. Такое ощущение, что вы проделали всю работу в своем белом врачебном халате и медицинских перчатках, ни разу не испачкав одежду. Но самый главный вопрос: зачем? Зачем вы это сделали? Я уверен, что вы не из тех женщин, которые совершают мошенничества и кражи исключительно ради денег или удовольствия от процесса. За всем этим стояла цель! И это была цель помочь вашему больному брату.

— Я же говорил тебе, Ника, зря все это, — хриплый голос Павла нарушил тишину.

— Я узнал, что недавно вы продали квартиру и машину, но денег все равно не хватало, чтобы покрыть расходы на лечение брата. У Павла, если я не ошибаюсь, лейкемия. Второй рецидив. Шансы фактически равны нулю.

— Шанс всегда есть! — она подскочила с места. — А что, по-вашему, я должна была делать? Сидеть и смотреть, как он умирает? Или ходить с протянутой рукой по улицам? Я и так слишком долго просила у государства денег, но тот мизер, который мне дали, не покрыл даже расходы на лекарства! Я не говорю уже о лечении в нормальных клиниках за границей. Егор был моим последним шансом. Сумма от продажи драгоценностей покрыла бы все расходы на операцию и дальнейшее лечение в Берлине. Если бы не вы, у меня бы все получилось!

— Получилось? — голос Ольги дрожал. — Зачем нужно было убивать его? Если вы и так договорились?

— Никто никого не убивал! — прокричал полковник.

— Что значит «не убивал»? — Ольга растерянно села. — Но я же своими глазами видела, что Егор мертв.

— Пока мертв, но через несколько часов снова будет живее всех живых, — полковник обвел взглядом присутствующих, которые сидели не двигаясь.

— А что, так можно? — спросил Кот.

— Клофелин. Всем известный лекарственный препарат, обладающий мощнейшим действием на человеческий организм. У него весьма широкий спектр применения, но в первую очередь это сильное болеутоляющее, — он повернулся к Веронике Сергеевне. — Я не представляю, как вы уговорили Егора пойти на такой рискованный шаг, но он согласился. Согласился, понимая, что может и не проснуться. Хотя вы вряд ли рассказывали ему о самых печальных последствиях. Думаю, он верил вам настолько, что проглотил каждое ваше слово, ни на секунду не усомнившись ни в чем. Вы сказали ему, что он просто уснет, а очнется в безопасном месте. Я все верно говорю?

— Ну ты и дрянь! — проводница плюнула в ее сторону.

— Не стоит никого оскорблять! — сказал полковник. — Мы здесь никого не судим. Этим будут заниматься другие органы, — полковниц достал из кармана блокнот и открыл его на нужной странице. — В 12:40 Ольга уходит обедать в ресторан. Егор сообщает вам об этом, и вы тут же направляетесь к нему. Вы разбавляете нужную дозу клофелина в стакане с водой и даете ему выпить. Все происходит очень быстро, без лишних разговоров. Нужно время, чтобы клофелин подействовал. Именно поэтому Егор попросил Ольгу не спешить с обедом, сказав, что хочет отдохнуть. Лекарство полностью подействовало через полчаса. Возможно, если бы у меня был стетоскоп, то я смог бы уловить тихое сердцебиение. Но я его не уловил. Последние сомнения были развеяны, когда я заглянул мужчине в глаза. Они были обездвижены. Это были глаза мертвого человека. Я видел такие глаза много раз, поэтому сначала и не мог подумать, что все это обман, спектакль! К слову, это тоже эффект действия клофелина. Даже при употреблении меньшей дозы глаза человека закатываются, создавая иллюзию сна или даже смерти. Но этот запах! Меня сразу смутил запах! Когда я во второй раз зашел в купе Егора и снова осмотрел тело, то все понял.

— Что вы поняли? — спросил Архип Георгиевич, с уважением рассматривая полковника.

— Во-первых, меня смутила температура тела. Кожа была слишком теплой, даже несмотря на то, что прошло не слишком много времени. А потом я наклонился к груди, долго прислушивался, —