За семьдесят лет до восстания Джека Кейда, во время еще более масштабного Крестьянского восстания 1381 года, повстанцы обрушили свой гнев не только на бюрократов из плоти и крови, но и на их документы, уничтожив множество архивов, сжигая судебные протоколы, хартии, административные и юридические записи. В одном случае они сожгли архивы Кембриджского университета. Пожилая женщина по имени Марджери Старр развеяла пепел по ветру с криками: "Прочь ученость клерков, прочь!". Томас Уолсингем, монах аббатства Сент-Олбанс, который был непосредственным свидетелем уничтожения архива аббатства, описывал, как мятежники "подожгли все судебные протоколы и мунименты, чтобы после того, как они избавятся от этих записей об их древней службе, их лорды не смогли бы предъявить им никаких прав в будущем".

Подобные нападения на архивы были характерны для многих других повстанческих движений на протяжении всей истории. Например, во время Великого еврейского восстания в 66 году н. э. одним из первых действий повстанцев после захвата Иерусалима был поджог центрального архива, чтобы уничтожить записи о долгах и тем самым заручиться поддержкой населения. Во время Французской революции 1789 года по аналогичным причинам были уничтожены многочисленные местные и региональные архивы. Многие повстанцы могли быть неграмотными, но они знали, что без документов бюрократическая машина не сможет функционировать.

Я с пониманием отношусь к подозрительности правительственных бюрократий и власти официальных документов, потому что они сыграли важную роль в моей собственной семье. Жизнь моего деда по материнской линии перевернула государственная перепись населения и невозможность найти важнейший документ. Мой дед Бруно Люттингер родился в 1913 году в Черновцах. Сегодня этот город находится в Украине, но в 1913 году он был частью империи Габсбургов. Отец Бруно пропал без вести во время Первой мировой войны, и его воспитывала мать, Хая-Перл. Когда война закончилась, Черновцы были присоединены к Румынии. В конце 1930-х годов, когда Румыния превратилась в фашистскую диктатуру, важным планом ее новой антисемитской политики стало проведение переписи евреев.

В 1936 году, согласно официальной статистике, в Румынии проживало 758 000 евреев, что составляло 4,2 процента населения. По той же официальной статистике, общее число беженцев из СССР, евреев и неевреев, составляло около 11 000 человек. В 1937 году к власти пришло новое фашистское правительство, которое возглавил премьер-министр Октавиан Гога. Гога был известным поэтом, а также политиком, но от патриотической поэзии он быстро перешел к фальшивой статистике и деспотичной бюрократии. Он и его коллеги игнорировали официальную статистику и утверждали, что в Румынию хлынули сотни тысяч еврейских беженцев. В нескольких интервью Гога утверждал, что полмиллиона евреев въехали в Румынию нелегально и что общее число евреев в стране составляет 1,5 миллиона. Правительственные органы, ультраправые статистики и популярные газеты регулярно называли еще более высокие цифры. Румынское посольство в Париже, например, утверждало, что в Румынии находится миллион еврейских беженцев. Румыны-христиане были охвачены массовой истерией по поводу того, что их скоро заменят или они станут меньшинством в стране, возглавляемой евреями.

Правительство Гоги вмешалось, чтобы предложить решение воображаемой проблемы, придуманной его собственной пропагандой. 22 января 1938 года правительство издало закон, предписывающий всем евреям в Румынии предоставить документальное подтверждение того, что они родились на территории Румынии и имеют право на румынское гражданство. Евреи, не предоставившие доказательств, теряли гражданство, а также все права на проживание и работу.

Внезапно евреи Румынии оказались в бюрократическом аду. Многим пришлось отправиться на родину в поисках соответствующих документов, чтобы обнаружить, что муниципальные архивы были уничтожены во время Первой мировой войны. Евреи, родившиеся на территориях, присоединенных к Румынии только после 1918 года, как Черновцы, столкнулись с особыми трудностями, поскольку у них не было румынских свидетельств о рождении, а многие другие документы об их семьях хранились не в Бухаресте, а в бывших габсбургских столицах - Вене и Будапеште. Евреи часто даже не знали, какие документы им следует искать, поскольку в законе о переписи не было указано, какие документы считаются достаточным "доказательством".

Клерки и архивариусы получили новый и прибыльный источник дохода, поскольку неистовые евреи предлагали большие взятки, чтобы получить в свои руки нужный документ. Даже если взятки не было, процесс был чрезвычайно затратным: любой запрос документов, равно как и подача заявления о гражданстве в органы власти, требовали уплаты пошлины. Поиск и подача нужного документа не гарантировали успеха. Разницы в одной букве между написанием имени в свидетельстве о рождении и в документах на гражданство было достаточно, чтобы власти лишили гражданства.

Многие евреи не смогли преодолеть эти бюрократические препоны и даже не подали заявление на получение гражданства. Из тех, кто подал, только 63 % получили разрешение на получение гражданства. В общей сложности из 758 000 румынских евреев 367 000 потеряли свое гражданство. Среди них был и мой дедушка Бруно. Когда в Бухаресте был принят новый закон о переписи населения, Бруно не стал долго раздумывать. Он родился в Черновцах и прожил там всю свою жизнь. Мысль о том, что ему нужно доказывать какому-то бюрократу, что он не иностранец, показалась ему нелепой. К тому же в начале 1938 года заболела и умерла его мать, и Бруно почувствовал, что у него есть куда более важные заботы, чем погоня за документами.

В декабре 1938 года из Бухареста пришло официальное письмо, аннулирующее гражданство Бруно, и его, как иностранца, немедленно уволили с работы в черновицком радиомагазине. Теперь Бруно был не только одинок и безработен, но и лишен гражданства, и у него не было особых перспектив найти другую работу. Девять месяцев спустя началась Вторая мировая война, и опасность для безбумажных евреев возрастала. Из румынских евреев, потерявших гражданство в 1938 году, подавляющее большинство было убито в течение следующих нескольких лет румынскими фашистами и их союзниками-нацистами (у евреев, сохранивших гражданство, процент выживания был гораздо выше).

Мой дед неоднократно пытался сбежать из затягивающейся петли, но без нужных документов это было сложно. Несколько раз он тайно пробирался на поезда и корабли, но его ловили и арестовывали. В 1940 году ему наконец удалось сесть на один из последних кораблей, направлявшихся в Палестину, прежде чем врата ада захлопнулись. Когда он прибыл в Палестину, его сразу же заключили в тюрьму британцы как нелегального иммигранта. После двух месяцев заключения британцы предложили ему сделку: остаться в тюрьме и подвергнуться риску депортации или поступить на