Шрифт:
Закладка:
— Видимо, запрограммировали заставлять остальных справлять нужду, чтобы под себя не гадили. — Поморщилась Майя. — Какого черта ты тут встал? У нас каждая секунда на счету!
— Послушай… Мы должны как-то вытащить их отсюда. — Прекрасно понимаю, что Майя ответит раздраженной отповедью. Она, наверное, даже будет права. С точки зрения отстраненной логики. В этом мире дела делаются иначе. И перешедшие в разряд живого товара люди просто перестают быть людьми. Я все это понимаю. Но ничего не могу с собой поделать.
Майя молчит смотрит мне в глаза. Я ожидал вспышку раздражения, но вместо нее в зеленом взгляде сквозит что-то злобное и угрюмое.
— И как ты собираешься это делать? — Поинтересовалась напарница после того, как ее молчание начало казаться невыносимым.
Ответить на резонный вопрос нечего. Мне просто страшно смотреть на эти человекоподобные создания. И страшно думать об их судьбе. Одних отправят в подпольные бордели. Других перепродадут совсем поехавшим уродам, предпочитающим куда более кровавые и жестокие забавы, чем самый извращенный секс. Некоторых используют на тяжелых работах как дешевую замену дорогостоящей аппаратуре. При грамотном перепрограммировании чипа к ним вернется значительная часть прошлой личности. Они будут чувствовать эмоции, понимать, что с ними делают их новые хозяева. Понимать — но не управлять собственным телом, что послушно следует указаниям владельца. Некоторые из любителей живого товара особенно любят забавляться именно с такими куклами. Почти живыми. Понимающими, чувствующими, боящимися и страдающими.
Это — навсегда. Вживить чип с современными технологиями Октопуса несложно. Извлечь, не превратив мозг несчастного в неработоспособную мешанину — практически невозможно. Те, кто создавали эту технологию, меньше всего беспокоились об обратимости процесса. И совершенно неважно, что я понимаю и о чем думаю: я совершенно не властен изменить судьбу этих людей. Даже если вдруг каким-то недостижимым образом вытащу их на поверхность, они попросту остановятся там, где их оставят в покое.
— Хорошо. Давай поможем им. — Голос Майи, в котором неожиданно промелькнуло что-то почти живое, выдрал из мучительных рассуждений. Что она такое говорит?
— Что?
— Я знаю один способ. Посмотри.
Я доверчиво шагнул к девушке. Тонкие пальцы вцепились в мое запястье, словно тиски. Сильный рывок назад. Механическая сила напарницы швыряет меня прочь из страшного помещения. Лишь чудом получается удержать равновесие. Майя уже рядом. Замечаю в ее руке ярко-красную капсулу плазменной гранаты. Щелкает откинувшийся колпачок. Палец с длинным оранжевым ногтем вдавливает кнопку активации. Граната летит в комнату, где безучастный узник возится с собратьями по несчастью. Миг спустя тяжелая бронестворка опускается, отсекая от страшного зрелища.
Гулкий удар. Серый матовый металл озаряется изнутри темно-багровым светом, кое-где прочнейший материал плывет, не выдерживая температуры разверзшейся внутри преисподней. Молча смотрю как медленно остывает наглухо перекошенная силой взрыва бронестворка. Впрочем, беспокоиться о том, что кого-то замуровало заживо внутри, не приходится. Плазменная граната с гарантией выжгла все живое. Наверное, это и впрямь единственный способ освободить несчастных от чудовищной судьбы.
— А теперь вперед! Живо! — Майя быстрыми движениями убирает «Шептуна» обратно в рюкзак. После взрыва плазменной гранаты все местные пожарные и сигнальные службы разом сойдут с ума. Бесшумность стрельбы — последнее, что сейчас имеет смысл.
Майя ухмыляется чему-то, длинные тонкие пальцы ласково поглаживают ствол автомата. Перед моими глазами стоят безразличные лица чипированных.
Это совсем разные вещи — знать, что где-то в мире есть преступники, которые торгуют наркотой и занимаются прочей дрянью, только и пригодной, чтобы портить жизнь нормальным людям. Каждый понимает, что где-то эти нехорошие ребята обитают и гадят окружающим в меру своей мерзопакостности. Понимать это логически — одно. Самому столкнуться с тем, как отморозки вроде Болта и его миньонов калечат чужие жизни — совсем иное.
Молча передергиваю затвор «Гадюки». Уж не знаю, понравится ли Майе моя новая манера действовать. Но сейчас я ясно ощущаю сквозь накатывающую пелену бешенства: теперь я и впрямь буду ощущать немалое удовольствие, расстреливая обитающую в этих металлических коридорах человекоподобную погань.
Глава 10
Лекс
Двери лифта разъезжаются в стороны. Из просторной металлической коробки таращится набившийся в кабину десяток мордоворотов. Одинаковые ленивые и самодовольные хари. Оружие закинуто за спину. Обленившиеся стражи, отправленные вниз разобраться с взрывом плазменной гранаты, не слишком-то ожидают встретить реальную опасность.
Успеваю заметить, как на лице ближайшего к дверям амбала округляются глаза, а челюсть медленно отъезжает вниз. Палец давит курок. Грохот автоматной очереди. «Гадюка» осатанелой лошадью лягает отдачей плечо. Утяжеленные пули прошивают забитое людьми пространство. Мертвецы валятся один на другого.
Майя выскакивает из-за поворота парой секунд позже. Напарница изготовилась к стрельбе, в прищуренных зеленых глазах горит яростный азарт. Вот только стрелять некуда. Бандиты набились в кабину настолько плотно, что их трупы теперь даже упасть толком не могут. Так и стоят. От кабины по металлическому полу стремительно разливается кровавая лужа. На красивом лице Майи проступает ехидная ухмылка.
— Таким ты мне нравишься больше. К лестнице!
Нечего и пытаться воспользоваться лифтом. Бежим дальше. Под ботинками гремят металлические ступени. Где-то наверху взревывает тревожная сирена. Один неприятный режущий звук, второй. Третий обрывается на середине.
Очередная витая лестница выводит к очередной бронированной двери. Тяжелая створка послушно распахивается, повинуясь нажатому сенсору. Майя коротким движением швыряет внутрь осколочную гранату. Грохот взрыва. Врываемся следом. Краем глаза вижу тяжелые ставни, наглухо перекрывшие окна.
— Прием! Прием! — Оживает наушник. Сид тараторит встревоженным голосом. — Они дали сигнал тревоги, так что я заблокировал все выходы!
Значит, бронеставни опустил наш штурман. И он же, зуб даю, позаботился, чтобы ведущие наружу двери невозможно было открыть изнутри. Теперь старина Болт в мышеловке.
Бежим по широким коридорам гангстерского «поместья». То, что изнутри смотрится как обычный, обнесенный забором бокс с выходом к гавани, внутри наполнено аляповатой кричащей роскошью. Отделка «под золото», бархатные пуфики, под ногами толстенный ковер. По бежевому ворсу тянутся цепочки кровавых следов.
Во мне что-то надломилось. От сомнений и колебаний не осталось и следа. Я, словно в огромном тире, расстреливаю движущиеся мишени. Каждое валящееся под ноги тело не вызывает ничего кроме злобного удовлетворения. Гремит автоматная очередь, очередной прислужник Болта валится на пол, тело бьется в отчаянной агонии… Ухмыляясь, перешагиваю через упавшего — лишь для того, чтобы
