– Лицо отпущу, пусть загорает, а сам не поеду, – шутил погрустневший муж, пакуя чемоданы.

Я приехала в Анапу с нарядной санаторно-курортной медицинской картой, плотно утрамбованной диагнозами.

Если читать карту, а меня не видеть, то можно удивиться, почему в конце нет некролога, черной рамки с ленточкой и стакана водки, накрытого хлебушком, в комплекте. Но их нет, а на вид я живее всех живых. Бегаю в хорошем настроении, цокаю каблучками босоножек. Такая коренастая, упитанная, румяная, будто только что с каникул у бабушки вернулась.

А еще наивная и слегка разбалованная заграничным сервисом.

Я не знала, что санаторий – это борьба.

Я думала, это отдых, море, шезлонги и процедурки.

Но оказалось, что за все процедуры нужно рвать глотку другим отдыхающим, а перед врачами санатория, назначающими лечение, изображать предсмертную агонию, тогда, возможно, тебе пропишут бодрящий душ Шарко и массаж.

А если не включать МХАТ, а сказать правду: что чувствую себя молодой и красивой, то тебе из вредности пропишут море, и хватит с тебя.

Более опытные и ушлые больные разобрали себе по времени все прикольные процедуры, а ленивый врач, оценивший мою сдобную тушку и вечно хорошее настроение, прописал мне две гениальные процедуры, призванные, вероятно, реанимировать любого зомбака.

Первая – это ингаляция.

Приходишь – и дышишь хвоей.

Продышал? Следующий.

И вторая процедура – лечебный сон. Приходишь в спецкомнату, садишься на кресло, добрая тетя капает на вентилятор два грамма эвкалиптового масла, и ты дремлешь в кресле, весь объятый эвкалиптом.

В общем, на третий день выяснилось, что все крутые процедуры я пропускаю в угоду этому эвкалиптовому лохотрону.

Я – местный санаторный лох, при виде которого принято прыскать в кулак.

Я расстроилась.

Покорно замачивала свою печаль в море. В компании второго лица. Которое как раз не скучало и было радо, что его оставили в покое.

Но в море мы сидели одни-одинешеньки. Остальные все были на процедурах. И я думала о том, что в слове процеДУРА зашито мое гордое звание на долгие годы вперед. Но, ребят, качество отдыха всегда тесно связано с качествами человека.

Я даже не представляю, как можно провести отпуск плохо. Отдыхать – не работать. Я и в Балашихе своей отдохну отлично, только дайте отпуск. А если ты по жизни Мистер МнеВсеНеТак и состоишь в клубе Гундосых, то ты и на Лазурном побережье отыщешь повод сморщить свой придирчивый нос.

Анапа была прекрасна, несмотря ни на что. «Ни на что» – это…

Ну, это когда у тебя номер на втором этаже, прямо напротив огромного батута, и каждую минуту очередная всклокоченная детская голова возникает в твоем окне.

Это когда душ Шарко представляет собой хилую унылую струйку (меня сын из водяного пистолета сильнее уделывал), а в комплекте с циркулярным душем идет ворчание администратора: «Шторку держите, я за вами тут намывать не обязана».

Это когда на завтрак (шведский стол, на минуточку!) вам подают лоток с вареными яйцами, лоток с морской капустой и пакетик самого дешевого кофе «три в одном» в руки (а за кипятком очередь!), на обед – салат из яиц и морской капусты (недоеденных за завтраком, разумеется) и суп из «Роллтона» и луковицы, а на ужин – пироги с начинкой из обеденного салата с морской капустой и яйцами. Нет, я не шучу. У меня есть свидетели. Мы вместе ржали над меню.

И вместе охреневали с местного маркетинга.

Все блюда там назывались очень красиво и поэтично. Та самая голая морская капуста на завтрак именовалась романтично: «Морской бриз», а микс ее с яйцом был уже «Кокеткой».

«Бриз» легко трансформировался в «кокетку» путем добавления яйца, а если все это обернуть тестом и превратить в пирожок, то тут уже проступала явная «Нежность».

Видимо, именно нежность ты испытываешь, сидя потом сами знаете где после такого обеда, с ностальгией вспоминая о мамином борще.

Так вот. Это был замечательный отдых. Шикарный, правда. Мы там были в потрясающей компании единомышленников, беспрестанно хохотали и придумывали приключения.

Устраивали пикники на крыше, ночами купались голышом в неподсвеченном бассейне, познакомились с местным владельцем тандыра и лакомились свежайшими лепешками и самсой, нашли в санатории панорамные окна с видом на море (в конце ремонтируемого холла) и устраивали там вечерние «салоны Анны Керн», когда штормило море и нельзя было уйти в город на прогулку.

Кстати, в полночь, наблюдая за бушующим морем через панорамное окно (такой шторм в прямом эфире), при свете свечей, сидя в теплом мягком гостиничном кресле с чашкой чая в потрясающей компании, мы даже пирожки «Нежность», выпрошенные в столовке (ибо в шторм гонять мужиков за нормальной едой мы не решились), ели как что-то божественное. Потому что они были не с морской капустой и яйцом (бе-е-е), а со смехом, восторгом и объединяющей дружеской атмосферой.

Та путевка досталась мне через профсоюз. Когда я вернулась, то следующая партия направляющихся туда же коллег спросила: «Ну как там?», и я абсолютно честно ответила: «Офигенно!»

Спустя неделю коллеги прилетели в трешечный анапский санаторий и стали слать мне смс-проклятия.

– Тут помойка, Оля! – возмущались коллеги. – Где тут твое «офигенно»?

– Там можно вылезти на крышу и устроить веселый пикник, – подсказывала я.

– Какую крышу? Там все заколочено! Тут пахнет резиной батута…

– А вы не сидите в номере, идите на море, если пройти вправо, за камни, там есть нормальный вход и можно искупаться без водорослей, – оправдывалась я.

– Тут ад, море все грязное, штормит.

– А вы поднимитесь на одиннадцатый этаж, там панорамные окна…

– Там ремонт!

– Знаю, ну так если пройти через ремонт, то там, в самом конце коридора…

– Да никуда мы не пойдем!

– Ну тогда можно ночью купаться в бассейне одним, в том, самом дальнем…

– Нормальные люди ночью спят! – с раздражением выговаривали мне коллеги, будто это я – владелец санатория.

– Нормальные люди едут отдыхать, а не искать поводы для гундежа. – Я кладу трубку.