Только мысли за ребят,

Может вырвались они из круга…

Мишка пел, уже не сдерживаясь. Чуть с хрипотцой ломающегося голоса, чувствуя, что это уже не слова, не песня, а боевая молитва. Закрыл глаза, отрешившись от всего, что вокруг его окружало.

- А его тащил мед. брат,

Из пылающей машины.

Обгоревший лейтенант

Материл вражины мины…

И закончив песню, парень открыл глаза. Хотел подняться, но его рука была зажата в руке танкиста. Крепко, со всей силы.

- Кхе..Кхе, - прохрипел раненный, подтягивая парня к себе. – Браток, спасибо… Совсем ведь про меня… Мы тоже вдарили по нему, а он все равно прет. Мы снова, а он прет… Осколочным, бронебойных больше не было… А потом и нам прилетело… Санька вытолкнул меня из люка, а сам там остался…

Руку парня еще сильнее сжал. У Мишка аж слезы от боли выступили.

- Спасибо, браток. Спасибо. Мозги мне вправил…

Когда же Мишка все встал и подошел к двери палаты, то вновь увидел недавнюю картину. В коридоре было не протолкнуться от людей, усиленно теревших глаза.

- Опять ты! – не успевшего опомнится, Мишку вдруг выдернули из толпы и поставили перед начальником госпиталя. –Хватит с меня! Что за нарушение режима?! Ну-ка, шагай за мной! Живо! Оправлю тебя туда, откуда пришел…

[1]Хит «Танкист – Летёха» Сергей Войтенко, Денис Майданов, Константин Бубнов - поиск Яндекса по видео (yandex.ru)

Глава 10. Я же не специально, они сами пришли

***

Тот июльский день Константин Симонов запомнил на всю свою жизнь, что во многом определяющим повлияло на дальнейшую его писательскую карьеру. В тот день глубокой ночью его привезли в витебский госпиталь из Могилева, где он был в качестве корреспондента прикреплен к фронтовой газете Западного фронта «Красноармейская правда». Редакцию газеты как раз эвакуировали из полу окружённого Могилева, когда его ранили. Поэтому и пришлось добираться до ближайшего фронтового госпиталя в Витебске.

Все произошло утром, когда его только-только сделали очередную перевязку и поставили какой-то укол. Медсестричка, что была в палате, как-то странно вела себя, на что Симонов сразу же обратил внимание. У нее были заплаканные покрасневшие глаза, которые она то и дело промакивала платочком.

- А теперь полежите, - быстро проговорила она и тут же упорхнула, словно ее в палате и не было никогда.

Константин покачал головой, провожая ее взглядом. Не успел даже спросить девушку, что случилось. Хотя к чем? Наверняка, кого-то из близких ранили или, не дай Бог, убили. К чему бередить ее раны?

Кивнув сам себе, он подошел к открытому окну. Так хотелось курить, что пухли уши. Только достал портсигар (как и фронтового корреспондента, сигареты у него водились), как вдруг что-то привлекло его внимание.

- Чего это? Смеются что ли?

Он удивленно посмотрел на соседа по палате - угрюмого капитана, сосредоточенно писавшего письмо.

- Ого! - вырвалось у него, когда где-то рядом раздался аж взрыв хохота. Ржали так заразительно, что стало очень любопытно. - Что это там у нас, интересно, за веселье?

Снова бросил взгляд на соседа, который даже ухом не повел в ответ. Похоже, письмо для него было гораздо важнее, чем это странное веселье.

- Так…

Оправив гимнастерку, вышел из палаты и пошел по коридору в сторону поста дежурной сестры. Хохотал где-то там, кажется.

- Ничего себе, - удивленно выдал Симонов, когда вывернул из-за угла и едва не наткнулся на самую настоящую пробку из людей. Целое столпотворение из больных, врачей, медсестёр и санитаров, толпящихся возле двери в одну из палат госпиталя. - А я и не знал, что сегодня концерт для больных…

Попробовал было протиснуться, но куда там. Кто-то из больных перед ним, недовольно обматерил его и вдобавок ощутимо заехал локтем. Правда, разглядев его знаки различия (Константин к этому времени был не просто фронтовым корреспондентом, а интендантом второго ранга), тут же посторонился, пропуская вперед.

Хмыкнув в ответ, Симонов протиснулся вперед, почти к сам ой двери, откуда было уже все хорошо видно. А посмотреть, как и послушать, было на что. В самом центре палаты на скособоченном стуле сидел самый обычный парнишка в потрепанном медицинском халате и без устали «травил» анекдоты. Одни за другим, один за другим.

- Во дает, во дает, - то и дело с восхищением повторял прямо в ухо Симонову усатый боец, что стоял рядом. - Стервец, аж слеза пробивает.

Понятно теперь, почему у медсестры были заплаканные глаза. От анекдотов.

- … Доктор, мне изменяет жена, а рога не растут, - между тем продолжал с хитрым прищуром рассказывать парнишка. - Да они и не должны расти, отвечает доктор. Это ведь, глупость! Спасибо, какое облегчение, обрадовался муж. А я-то думал, что мне кальция не хватает…

Сам не ожидая от себя, Симоном тоже самым натуральным образом заржал, как и окружавшие его люди. Тоже слезы выступили, пришлось их вытирать.

- А вот еще одни, собственными ушами от одного генерала слышал, - не унимался рассказчик. - Жена с мужем ругаются. И жена кричи: сколько раз можно повторять? Не любовник мне Васька, а двоюродный муж…

Тот усач, что стоял рядом, так захохотал, что остальные чуть не оглохли. Громогласный боец ржал отчаянно, с переливами, хоть беги.

- Какие необычные анекдоты, - бормотал себе под нос Симонов, горя острым желанием вытащить карандаш, блокнот и тут же описать возникшие у него эмоции. В его голове уже рождалась очередная заметка для фронтовой газеты о необычном юмористическом концерте на самой передовой. Будучи человеком творческим, он сразу же понял, насколько это важно для раненных и, вообще, для поднятия боевого духа бойцов. - Это же настоящая находка!

Его рука все же потянулась в карман за карандашом. Довольно неплохо рисуя, он хотел ухватить образ этого мальчишки. Больно уж выразительно тот сейчас сидел в окружении больных. Этот разворот тела, чуть наклоненная вперед голова, вскинутые в экспрессивном жесте руки, все это нужно было успеть запечатлеть.

Но, к сожалению, не удалось. Вдруг позади него послышались тяжелые шаги, а потом и недовольный голос:

- Что здесь еще за балаган?! Где дежурная сестра? Почему на посту никого нет?

Рядом с Симоновым тут же опустело все пространство. Больные, медсестры, врачи моментально испарились, словно их и не было здесь никогда. Начальник госпиталя, мужчина очень внушительных пропорций, медленно «проплыл» мимо корреспондента и оказался в палате.

- Что за нарушение режима? Ты? А