Шрифт:
Закладка:
Проделав огромную работу по наблюдению за собой и окружающими, Спиноза создает настоящую науку об аффектах. В основу всех чувств он помещает три, по его мнению, базовых: желание остаться собой и сохранить свою сущность, радость, которая позволяет повысить нашу жизненную силу, и печаль, которая ее понижает. Затем он пытается понять, каким образом из этих трех базовых чувств рождаются и складываются другие аффекты. Все аффекты – это отдельные проявления желания, и они будут проявлениями радости, если они увеличивают нашу активность, или грусти, если они ее уменьшают. Таким образом, Спиноза начал с определения группы аффектов, которые сочетают в себе желание, радость и печаль, в зависимости от объектов, к которым они относятся. Любовь, основанная на желании, направлена на объект или человека и приносит нам радость в той же мере, как и мысль, что у нас есть этот объект или человек. Она увеличивает нашу жизненную силу, хотя раньше мы видели, что эта радость может смениться печалью в случае, если эта любовь основана на иллюзорной идее. И наоборот, ненависть направлена на того, чьи идеи уменьшают нашу силу и погружают нас в печаль. Вот почему Спиноза определял любовь как «удовольствие (радость), сопровождаемое идеей внешней причины», а ненависть «как неудовольствие (печаль), сопровождаемое идеей внешней причины» [150] [5]. Согласно той же логике, он определяет самодовольство как «удовольствие, сопровождаемое идеей о самом себе как его причины» [151], а раскаяние – как «противоположное ему неудовольствие» [152] [6].
Эти определения усложняются по мере учета других составляющих, таких как продолжительность, связь или идентификация. Так, Спиноза определяет надежду как «непостоянное удовольствие, возникающее из идеи будущей или прошедшей вещи, в исходе которой мы до некоторой степени сомневаемся», а страх – как «непостоянное неудовольствие, возникшее из идеи будущей или прошедшей вещи, в исходе которой мы до некоторой степени сомневаемся» [153] [7]. Также он определяет чувство уверенности как «удовольствие, возникшее из идеи будущей или прошедшей вещи, причина сомневаться в которой исчезла», а отчаяние – как «неудовольствие, возникшее из идеи будущей или прошедшей вещи, причина сомневаться в которой исчезла» [154] [8]. Или, снова обратившись к механизму отождествления, он определяет сострадание как «неудовольствие, сопровождаемое идеей зла, приключившегося с другим, кого мы воображаем себе подобным» или негодование как «ненависть к кому-либо, кто сделал зло другому» [155] [9].
Спиноза говорит, что механизмы идентификации и общности необходимы нам, чтобы понимать аффекты, ведь мы от природы склонны сравнивать себя с другими. Простые чувства любви и ненависти, например, принимают множество более сложных форм, когда к ним примешивается сравнение себя с другими. Так, зависть к счастью других рождается из разочарования оттого, что мы не можем разделить их счастье, пока исключительно они владеют этим объектом. Задолго до философа Рене Жирара Спиноза рассказал о механизме миметического желания: люди часто желают вещь или человека только потому, что им владеет кто-то другой. В то время как истинные причины, порождающие наши аффекты, чаще всего нам совсем не известны: у нас нет никакого осознания глубинных процессов, заставляющих нас завидовать, влюбляться, ненавидеть, сострадать или отчаиваться. Мы отдаемся во власть эмоций, вместо того чтобы управлять ими.
Повторяя знаменитые слова Овидия «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь» [156], Спиноза напоминает, что такое случается довольно часто. Подруга мне однажды рассказала: «Я мечтаю встретить мужчину, который сделает меня счастливой, и при этом не перестаю встречать людей, которые мне не подходят и делают меня несчастной». Позже, работая с психотерапевтом, она наконец поняла, что бессознательно искала в своей любовной жизни унижение, которому подвергалась в детстве: отец плохо с ней обращался. Эмоциональная жизнь моей подруги была отравлена еще в детстве, и она снова и снова неосознанно искала вкус знакомого яда. Она надеялась на лучшее и не получала ничего, кроме худшего, потому что была пленницей этого механизма бессознательного воспроизведения, того, что в психоанализе называют невротическим сценарием. Этот порочный круг можно разорвать, если отдать себе отчет в бессознательной причине, снова и снова толкающей нас на ошибки. Знание причин освобождает нас и помогает мыслить здраво, делать выбор в пользу того, что приведет нас к большему совершенству и активной радости.
Вот почему путь к радости проходит через разумное осмысление и развитие адекватных идей, то есть понимание самих себя, того, что нам подходит или не подходит, как всеобщие законы Природы, которым мы подчиняемся, являясь частью Природы. И снова Спиноза нас удивляет, утверждая, что разума и воли недостаточно, чтобы заставить нас измениться. Двигатель изменений – это желание. Сейчас я расскажу почему.
Глава 5
Взрастим желание
Желание есть самая сущность человека… [157]Как я уже говорил, одним из важнейших понятий в своей философской системе Спиноза называет conatus, наше стремление сохранять свою сущность и совершенствоваться. Это движущая сила всего нашего существования, которая заставляет нас выживать и становиться сильнее. Именно через понятие стремления Спиноза определяет волю и желание: «стремление, когда оно относится к одной только душе, называется волей» [158] [1]. В случае, когда оно относится и к телу, и к душе, Спиноза называет его влечением и уточняет, что «желание» – не что иное, как «влечение с сознанием его» [159]. Иначе говоря, желание – это влечение, которое заставляет нас сознательно стремиться к достижению того или иного результата. По утверждению Спинозы, «желание есть самая сущность человека» [160] [2]. То есть человек по сути своей существо желающее – такова его природа. Желание не имеет в себе ничего дурного, напротив, перестать чего-либо желать – значит погасить пламя жизни, лишиться жизненной силы.
