Шрифт:
Закладка:
Вот такой трагический герой. Чтобы закончить эту историю, добавлю, что над его записками, ставшими достоянием общественности, математики ломали головы вплоть до XX века. Через шестьдесят лет после его смерти Эколь Нормаль торжественно отмечает его столетие, еще больше приукрашивая легенду о проклятии непризнанного гения. Бесценный сценарий для захватывающего фильма-биографии, прекрасный образец для подражания в подростковом возрасте.
Я знал, что мой друг буквально не расставался с биографией Эвариста Галуа. Что касается меня, то я был увлечен приключениями швейцарского художника-натуралиста Робера Энара (Robert Hainard), его рассказами о том, как в Румынии он ночами выслеживал волка, как наблюдал за ссорящимися выдрами. Я не мог оторваться от его длинных захватывающих текстов с эскизами и гравюрами и всего его облика, чем-то напоминающего Мишеля Симона[38] в последние годы жизни.
В один прекрасный день, вернее, в течение нескольких недель этот парень становится моим лучшим другом. Моя страсть к птицам приводит его в восторг. Он рассказывает мне о том, как провел каникулы в далеких от цивилизации каменистых Севеннах, и говорит, что привез оттуда журнал, в котором описаны невероятные орнитологические богатства этого края.
Этот национальный парк, четвертый в истории создания национальных парков, является первым (за исключением необитаемых горных массивов), в самом сердце которого кипит человеческая деятельность. Это самый большой природный заповедник: он занимает площадь почти в 1000 квадратных километров.
На следующий день он вручает мне эту брошюру. Я храню ее до сих пор. Это сдвоенный номер (11 и 12 за 1983 год) журнала с расплывчатым названием «Севенны», в котором помещена статья «Птицы Севенского национального парка».
В этом журнале размером чуть более 15 сантиметров в ширину и более 30 в высоту, хорошо сверстанном, с удачно подобранным шрифтом, есть иллюстрации в виде фотографий, сделанных с диапозитивов, которые из-за качества печати выглядят неживыми.
Описанию различных видов предшествует краткий обзор из четырех интервью. Первое – с Жераром Менатори (Gérard Ménatory), журналистом-орнитологом, участником Сопротивления, проведшим несколько месяцев в заключении. Основатель волчьего парка в Жеводане, он ушел из жизни двадцать лет назад. Именно он был главным инициатором первого постановления о защите беркута на территории Франции, в префектуре Лозер, выразив тем самым протест против награды за отстрел орлов, которую до этого вручали охотникам.
Уже в 1983 году он восстает против абсурдного и устаревшего термина «вредный». Жерар Менатори является ярым сторонником реинтродукции[39] как метода восстановления редких и исчезающих видов животных и растений в естественных местах обитания и даже призывает восстановить популяцию европейского зубра, вымершего в Лозере несколько тысяч лет назад.
Он говорит, что вышел из состава ученого совета парка из-за расхождения во мнениях. Разумеется, он упоминает белоголового сипа, несколько попыток реинтродукции которого в начале 1970-х годов потерпели неудачу. Он цитирует отца тогдашнего мэра, самого бывшего мэра, который, описывая ему последних стервятников, парящих над ущельем Ла-Жонте, назвал их «великолепным зрелищем».
Во втором интервью слово предоставляется охотникам – старшему егермейстеру из местной охотничьей ассоциации и какой-то охотнице на певчих дроздов и молодых куропаток. Оба жалуются на огромное количество охотников и отсутствие дичи. Говорят о том, что необходимо регулировать численность пернатых хищников, запрет на отстрел которых был введен совсем недавно.
А дальше приводится «перл», который в этом контексте воспринимается как фраза из комедии, которая, к сожалению, отражает реальную суть вещей: «Хороший охотник должен знать, в кого стреляет». Именно так. Изначально это предостережение было адресовано охотникам, чтобы избежать несчастных случаев. Но в данном контексте эта фраза выглядит весьма показательной оговоркой.
Затем журнал приводит беседу с Мишелем Бросселеном (Michel Brosselin), который ушел из жизни за три года до публикации этого интервью, однако об этом даже не упоминается. Он просто представлен как научный директор Национального общества охраны природы.
Демонстрируя предвидение сегодняшней ситуации, Мишель Бросселен несколькими фразами описывает главную проблему реинтродукции белоголового сипа. Первая неудачная попытка произошла в начале 1970-х годов, что и засвидетельствовал Мишель Бросселен.
«Это вопрос аграрной политики… чтобы обеспечить этих падальщиков едой, человеку придется взять на себя то, что делает природа. Конечно, эта концепция слегка надумана, но надо понимать, что речь идет о двух взаимоисключающих вещах, то есть развитии сельского хозяйства сегодняшними методами и выживании этих белоголовых сипов, которое можно обеспечить ведением сельского хозяйства так, как это делалось в Средние века».
Последняя беседа представляет собой опубликованную переписку между местным орнитологом и парой фермеров из Коссе-Межана, сорокалетними Жан-Мишелем, его сестрой Августой и Иветтой.
Все трое очень хорошо знают местных птиц и их годовые ритмы. Используемые ими местные обозначения полностью соответствуют терминологии, принятой в таксономии – разделе систематики, занимающимся принципами, методами и правилами классификации организмов. Там упоминаются все – от мелких представителей воробьиных до более крупных видов.
Юбер, орнитолог, ведущий беседу, почти не вмешивается: Иветта, Августа и Жан-Мишель, не отвлекаясь на вопросы ведущего, беседуют между собой, причем не без юмора. Комментируя тот факт, что с птичьего двора мадам Ведрин исчезла домашняя птица, Жан-Мишель говорит, что если в этом виноват какой-нибудь хищник, то наверняка «очень странный», так как «осенью, когда пернатым хищникам уже не надо кормить птенцов, они не уносят добычу, а едят на месте, но на птичьем дворе мадам Ведрин не было найдено ни одного пера или кусочка мяса».
Затем речь заходит о белоголовом сипе. Жан-Мишель опасается, что птицы не найдут себе пропитания. Он цитирует своего отца, который в первое десятилетие XX века, еще перед Первой мировой войной, был свидетелем множества случаев мародерства ради еды.
Он считает, что вымирание белоголового сипа в этих местах произошло в 1936 году. Как утверждает Жан-Мишель, в то время на известняковое плато выбрасывали «не менее десяти волов и лошадей». У скотоводов тогда было больше овец, чем могло прокормиться на пастбищах, а ягнились они за пределами скотных дворов. Но самое главное, местные жители не убирали разложившиеся трупы, а оставляли на месте, потому что за два дня их полностью пожирали вороны, собаки и лисы.
И, конечно, белоголовые сипы.
Жан-Мишель сомневается, что этот пернатый хищник вернется, потому что «надо будет их чем-то кормить». Кормить белоголовых сипов, стервятников, падальщиков – словом, всех тех, кого раньше травили ядом из-за их дурной репутации.
В конце 1970-х годов
