— Ну и рожи, — скривился Славик, не слушая меня, — прямо крокодилицы на тропе войны.

— Ты просто не любишь красивых женщин, — вступилась я за весь женский род.

— Не скажи! Вот ты — совсем другое дело: натуральная чистая красота. Если сравнить тебя с кофе — то ты настоящий крепкий эспрессо. А эти выщипыши… Никакими филлерами, ботоксами и остеопатами они в себе эту женскую оглушительность, эту мощь не нарастят. Так и останутся декофеинированным капучино на кокосовом.

Я с недоверием воззрилась на Славика, подозревая, что он дразнится. Но приятель был серьезен как никогда. Настроение его было явно на нуле, да и я не фонтанировала оптимизмом.

Здравомыслие человека, живущего в XXI веке, мешало мне поверить в действие колдовских сил. А Славик, кажется, уже поверил, оттого не знал, как к ним подступиться, и маялся.

— Что будем делать? — вздохнул он со скорбным видом.

— Хотелось бы решить загадку таинственных смертей, понять, действительно ли Марфа может погубить человека при помощи магии, — сформулировала я наши общие мысли.

Подумав, приятель кивнул, и я дала ему задание сегодня же обмозговать имеющиеся у нас данные. К этому времени папа № 1 сбросил мне на почту данные на Кукушкина, а я переслала их Славику для отчета. Мало ли… Правда, ничего интересного там не было. Жена, сын уже женат, работает в автосервисе «Мотор» уже двадцать лет. Славик пообещал звонить и отчалил по делам в страховую, а мне предстояла встреча с мамулей. Уже у подъезда мне позвонила Дуська, боевая подруга папы-философа.

— Мы тут порядок наводили. Ну как мы… я. Короче, решила избавиться от хлама.

— Папа вспомнил про волшебный фэншуй?

— Ага, так его растак… Фэншуй, не папу… Пришлось попахать. Короче, я там старые кассеты нашла. Фильмы всякие, мультики.

— Порнография…

— Не без этого. Я выбросить хотела, а папа одну кассету взял, внимательно так осмотрел и велел сохранить. Говорит, это твой любимый мультик. Скуби Ду вроде.

— Точно! Я и забыла…

— Вот. А папа сказал: передай Дарине, чтобы не забывала. Вроде бы даже добавил, что тебе не мешало бы его пересмотреть. Ладно, в дверь звонят, к папе клиент пришел на ведические практики. Заезжай на чай.

Следовало признать, что папины послания последнее время становились все более витиеватыми. Этак он скоро начнет мне слать телепатические мессенджи, а я не очень преуспела в чтении мыслей. И зачем мне Скуби Ду? В детстве, помнится, я обожала истории про друзей-детективов, которые разоблачают «сверхъестественные» явления, служащие ширмой для чьих-то преступных планов.

— Ширма для преступных планов! Эврика! Папа гений! — громко воскликнула я, заставив прохожих обернуться. Видимо, вкупе с косой я представляла эффектное зрелище.

«А что, если кто-то ловко манипулирует дамами, заставляя их верить в черную магию? А на самом деле убийства не имеют отношения к мистике. Но как тогда они происходят? Допустим, я наверняка знаю только про две смерти. Их могло быть больше. Опять же Камешков в больнице. Не добили? Или это совпадение? Трудно представить Марфу в роли убийцы. Скорее поверю, что она посредник, работающий за процент. Кто тогда? Василий? А что, прижился под боком у чародейки и решил использовать бедную женщину в своих корыстных целях».

Глава 10

Мысли путались и разбегались в стороны, как растревоженные муравьи, а окна квартиры манили уставшую путницу. Мамуля расцеловала меня в обе щеки и прижала к родной груди. Правда, это было до того, как она увидела у меня в руках банку с опарышами.

Кричала она долго и пронзительно, почему-то на ноте «си». Я порадовалась, что не притащила с собой косу, и быстро пристроила червей на балконе. Попутно отметила, что квартира моя претерпела изменения и теперь больше походила на будуар наложницы султана. Неизменными были коты на диване, и я даже порадовалась, потому как успела к ним привязаться.

Мы устроились под балдахином и проболтали часа три. Конечно же, о своих делах я говорила уклончиво и волновать мамулю не стала. А вот лекцию о своем поведении выслушала с покаянием.

Малость оклемавшись, родительница предложила мне обмыть встречу и ремонт. Эта идея показалась привлекательной, хотя, повторюсь, пила я редко и то все больше вино. Порывшись в шкафу, ничего спиртного я не нашла. Как видно, последнее время, страдая от моего невнимания, мамуля истребила все запасы вина, подаренного благодарными клиентами. В тоске я развела руками, предложив чай, но мамуля не сдавалась.

— Магазин у тебя под домом. Сбегай, будь другом. Я ноги натерла, ступить не могу. Я пока что-нибудь закусить соображу.

Кивнув и быстренько переодевшись, я схватила кошелек и припустилась вниз по лестнице. Растревоженное Артемом сердце снова напомнило о себе, и я устремилась за вожделенной выпивкой: не забудусь, так хоть засну быстрее.

Продавщица в магазине равнодушно выдала мне бутылку вина, и я мелкой трусцой устремилась назад к дому. К этому времени уже стемнело. У подъезда я вспомнила, что ключи оставила дома, и позвонила в домофон. Мамуля открыла почти сразу, и я нырнула в подъезд, не забыв осмотреться перед этим по сторонам.

Моя бдительность всегда была на высоте (школа папы № 1): внимательно проверить, не стоит ли кто сзади, выжидая, когда я зайду в подъезд, чтобы шваркнуть меня по башке. Мысленно похвалив себя за осторожность, я бодро зашагала по лестнице, игнорируя лифт. И тут же почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Неуловимое движение ветерка, шорох, чье-то дыхание…

Я попыталась сделать рывок вперед, но сзади меня подхватили чьи-то сильные руки, которым не составило труда зажать мне рот и удерживать при этом одновременно. На втором этаже тускло горела лампочка, и в ее свете я пыталась разглядеть происходящее, оцепенев от ужаса и по инерции болтая в воздухе ногами в кроссовках.

— Сейчас я отпущу тебя, но не вздумай рыпаться или кричать, — сурово скомандовал чей-то хриплый голос, и я перестала молотить воздух.

Меня поставили на ступеньки, я развернулась и смогла лицезреть двух амбалов неприглядной наружности. Неприглядной она была еще и ввиду темноты на площадке, из-за чего я, сколько не силилась, толком разглядеть своих обидчиков не смогла. В воздухе запахло групповым изнасилованием, и я сразу стала сыпать аргументами, при этом почему-то шепотом:

— Послушайте, ну зачем я вам. У нас вон на третьем этаже живет Ира. Она по доброй воле согласится. Да про нее даже в лифте написано «Ира — шалава». То есть так писать, конечно, некрасиво. Я и своему секретарю Славику всегда говорю: не суди да не судим будешь. Но