– Едем.

Веня открывает заднюю дверку своей понтовой машины. Я помогаю Марине забраться внутрь, пристегиваю ее. Веня терпеливо ждет, а едва я заканчиваю, плавно закрывает дверку и вдруг окольцовывает меня за талию, вжимает в себя.

– Лена,  – обдает жаром в ухо, – я засыпаю с твоим образом перед глазами, просыпаюсь в предвкушении увидеть снова. – Веня еще понижает голос: – Знала бы ты, как часто снишься мне...

– Боюсь представить в каком виде… – бормочу растеряно.

– Поверь, у меня богатая фантазия... Ты так очаровательна. А это платье… Я хочу его снять…

Веня выходит за рамки приличного разговора. Быстро осматриваю двор – детей полно на площадке, да и вообще людно. Упираюсь руками в грудь мужчины, отталкиваю.

– Ну не здесь же, Вень, – выпутываюсь из капкана его рук. – Люди смотрят. Ославят на всю улицу. Отпусти.

– Может, ну его, этот парк? У нас столько времени до утра. Поедем ко мне?

– Я обещала дочери аттракционы.

– Ладно, – томно вздыхает, – едем на аттракционы. Но после – ко мне.

Я сажусь на переднее пассажирское, Веня заводит автомобиль, машина трогается. Из динамиков льется музыка. Звук повышен, разговаривать неудобно, а потом думаю – может, это и хорошо? Успеем еще наговориться.

В дороге я несколько напряжена – Веня едет быстро, с резкими торможениями перед другой машиной или на светофоре. Срывается с места, когда путь свободен. Пару раз напоминаю, что он в машине не один, с нами ребенок, прошу ехать медленнее. Или я придираюсь? Да нет же. Мне жутко не нравится, что я болтаюсь на сиденье во все стороны. То вжимаюсь в кресло, то по инерции лечу вперед, и спасает только ремень безопасности. Без конца оборачиваюсь на дочь – как она там? Маришка молчит, только ресничками хлопает, да головой вертит. Надо было садиться с ней рядом.

– Веня, прошу, едь ровнее. У нас так сотрясение мозга будет!

Из–за громкой музыки интонация нервная, с претензией.

– Да ты видишь как он едет? – раздраженно машет руками на машину впереди нас. – Понапокупают права, потом черти что творят на дороге. 

– Зато он не дергает машину, едет аккуратно.

– Он едет как черепаха. Пусть пешком ходит в таком случае.

– А ты можешь ехать также медленно? Один езди как хочешь, а с нами потише, пожалуйста.

– Ладно, извини, учту.

Поджимает губы, скорость сбавляет. Расслабляюсь только когда приезжаем в парк.

Но ненадолго.

Из нас троих, похоже, только мне одной надо, чтобы всем было интересно.

– А пойдемте покатаемся на лошадках… А пойдемте на вертолеты… А пойдемте на качели...

В ответ – сдержанное согласие от Вени и чуть повеселее Маринки. Первому скучно и он хочет быстрее увезти меня к себе домой, второй просто скучно в компании с дядей, который никакой в общении с ней. В итоге, покатавшись вдвоем с дочкой на трех аттракционах, мы втроем бродим по асфальтированным дорожкам городского парка среди шумных многочисленных компаний.

Жарко, солнечно, зелено, только не особо весело. Не так я себе представляла наш совместный выходной.

Я смотрю на родителей, у которых детки хохочут от любого пустяка, и тупо им завидую.

Марина не идет на контакт с Вениамином, а тот не стремится подружиться. И я между ними просто разрываюсь, чтобы хоть чуть–чуть сблизить их.

Веня всем своим видом показывает, что его кроме меня никто больше не интересует. Обнимает за талию, прижимает к себе, целует в висок. Бородка щекочет кожу. А меня разочаровывает тот факт, что моя дочь ему мешает. И не будь ее, он бы воплотил в реальность свои влажные мечты.  

Дочка шествует впереди нас, лавируя среди попадающихся на пути людей. Я неотрывно слежу за ней. Хорошо, что девочка приметная: в ярких красных шортиках, белом топике на тонких бретельках и такой же красной бейсболке с волосами, собранными  в конский хвост. Красавица моя.

Под предлогом сбивающегося шага отлепляю руку Вени от себя. Беру его сама за локоть.

– Вень, ну что ты как деревянный, – говорю ему тихо. – Вы так с Мариной никогда не подружитесь. Предложи ей что–нибудь, чтобы понравиться.

– Что?

– Ну я не знаю. Смотри сколько всего вокруг – напитки, мороженое, сахарная вата. А вон игрушки, шарики воздушные. Спроси сам, в конце концов, что она хочет.  

– Марина! – Веня зовет мою девочку.

Она поворачивается к нам, останавливается.

– Хочешь шарик?

– Хочу.

Вениамин освобождает свой локоть от меня, сворачивает к палатке с игрушками и привязанными к баллону воздушными шариками. Мы с дочкой подходим тоже, скромно стоим в сторонке, переглядываемся.

Благодаря шустрой девушке за прилавком, по виду школьнице–старшекласснице, подрабатывающей на каникулах, очередь из ребятни двигается быстро.

– Вот этот воздушный шарик, пожалуйста, – Веня указывает на синий шарик и протягивает девушке купюру, та отсчитывает ему сдачу, а потом отвязывает синий шарик и отдает мужчине. Улыбается ему во все тридцать два, желает ему и нам с Мариной приятного отдыха. Я отвечаю ей улыбкой – нравятся позитивные люди.

– Держи, Марина, это тебе, – шарик весело скачет в Вениной протянутой руке.

– Я вообще–то хотела желтый.

– Мариш, – вступаюсь в защиту шарика, – синий тоже красивый. Смотри, какие у него глазки улыбчивые.

Марина берет  в руки серебристую ниточку, не успевает прихватить крепко ее пальчиками, как ниточка выскальзывает, и шарик беспрепятственно взмывает вверх, махнув серебристой лентой, как мышка хвостиком.

– Ой. Я нечаянно, – раздается снизу. Опускаю глаза. Маришка спрятала руки за спину и невинно таращит на меня глазки. И я ей верю! Нечаянно выпустила ленточку.

– Ну вот, улетел, – с сожалением восклицает девушка–продавец. – Дать вам другой?

– Давайте.

Веня поворачивается снова к прилавку. За ним в очередь становятся мальчики лет десяти. Шумят, галдят, выбирают попрыгунчики в коробке.

– Желтый, пожалуйста, – повторяет процедуру с покупкой Вениамин. Вежливо приподнимает уголки губ в ответ на улыбку продавца.