Шрифт:
Закладка:
Ника, как и обещала, приехала после обеда и помогла мне с расстановкой мебели. Конечно, таскать шкафы двум девушкам — такое себе занятие, но мы поначалу всерьез надеялись, что справимся сами. В итоге — пришлось всё-таки звать на подмогу дядю Васю.
К вечеру, когда моя квартира опустела, я опустилась на диван и, откинув голову, устало прикрыла глаза. Давид мне так и не позвонил.
Весь день я то и дело косилась на телефон, втайне от Ники включала экран, чтобы проверить, не пропустила ли звонок или, может, не услышала сообщение. Прекрасно знала, что не услышать что-то в однокомнатной квартире практически нереально, однако всё равно лелеяла маленькую надежду на то, что Давид всё-таки объявится.
Мне так этого хотелось, что я мысленно уговаривала телефон подать сигнал. Дошла даже до того, что обещала сама себе, что не поеду на вечеринку, если Давид мне позвонит.
Но все мои мечты пошли прахом. Телефон упрямо молчал.
Ночью мне снова снились кошмары. Нет, в них не было Давида. Я всю ночь искала его где-то в тумане. Эхо с его именем раскатывалось в глубину какого-то нескончаемого леса, и возвращалось ко мне не найдя адресата. В какой-то момент я заметила невдалеке избушку. Вероятно, это был домик лесничего.
Я стояла напротив входа, боясь даже приблизиться к ветхой двери, и начала тихонько звать парня. Я была уверена, что Давид внутри, и каким-то внутренним чувством, понимала, что он знает, что я здесь. Мой шепот постепенно перерастал в довольно отчетливый зов. Наконец, когда я, отчаявшись, изо всех сил выкрикнула имя «Давид», то дверь вдруг начала отворяться. На пороге стояла Мариам Генриховна. Она испепеляла меня взглядом, и я тут же отпрянула назад.
Оказавшись на расстоянии, я с ужасом поняла, что стою уже не перед ветхой лачугой, а перед тем особняком, в который ни за что не хотела бы еще когда-либо попасть…
Распахиваю глаза, понимая, что проснулась как раз вовремя. Еще вчера я готова была смириться с родственниками Давида и приложить все свои усилия, чтобы завоевать их расположение, а сейчас я понимаю, что не готова еще раз увидеться с его матерью.
Разрываемая мучительными противоречиями, я четко понимаю только одно — ни на какую вечеринку я сегодня ехать не хочу. И Марио не хочу. Вообще никто мне не нужен сейчас. В голове и так бардак, и нужно время разложить всё по полочкам, а не запутывать мысли еще сильнее.
Довольная первой и пока единственной показавшейся мне правильной мыслью, я собралась взять телефон и первой написать Давиду. Скажу ему, что хочу с ним увидеться, извинюсь, в конце концов… В общем, неважно, что написать, главное — сделать это.
Но телефон, попав мне в руки, вдруг оживает сам.
25
— Ася, это ты? — раздается знакомый голос в трубке. — Я хотел еще вчера позвонить, но были очень важные дела, — меня эта информация нисколько не трогает. — Мы сегодня увидимся?
Если бы я услышала всё это еще неделю назад, то уже вопила бы от восторга и прыгала до потолка. Но сегодня я лишь строю кислую мину и радуюсь, что собеседник этого не видит.
— Привет, Марио, — ах, да, именно он мне позвонил в тот момент, когда я уже собралась набрать номер Давида. — Ты знаешь, сегодня, наверное, у меня не…
— Ась, я согласна только до вечера, говорю сразу, — так, стоп! Ника???
Отвожу аппарат от уха и смотрю на экран — номер незнакомый, значит, звонок не с телефона подруги. Тогда почему я слышу её голос?
— Ник, это точно ты?
В ответ раздается знакомый смех, что меня очень удивляет. После их разлада с Чацким, подруга почти совсем перестала смеяться, и вдруг снова слышу звонкий колокольчик её голоса. Невольно улыбаюсь — здорово, что она повеселела.
— Да, Ась. Представляешь, приперлись ко мне сегодня под дверь всем табором и давай уговаривать поехать с вами на вечеринку, — я прикусываю щеку до крови, понимая, к чему клонит Вероника. — В общем, через час мы с Марио заедем за тобой.
Надо бы сейчас ей сказать, что я очень рада, но выдавить и слова не получается. Я же планировала отказаться от сегодняшнего мероприятия. И что теперь? Подруга уже настроилась на поездку, вон даже повеселела за столько-то дней! Прежде всего, это сейчас нужно ей — развеяться, отвлечься от грустных мыслей.
— Хорошо, я буду готова, — стараясь говорить позитивно, я попрощалась и завершила вызов.
Стону в голос и падаю на кровать.
Ну вот почему в фильмах так красиво получается страдать: героиня навзничь планирует на кровать, мягко утопает в ней и, изящно закрыв руками лицо, предается своим переживаниям. Я же обрушиваюсь на свою старенькую полуторку и вместо того, чтобы «утопать» в мягкой постели… проваливаюсь почти до пола! Не выдержала меня кровать. Или, может, обиделась, что я с ней так панибратски обошлась. Треснули доски дна и матрас, провалившись в середину, проглотил меня, как булка от хот-дога ганноверскую сосиску.
Может, это знак, что страдать мне не нужно? Нужно принимать то, что дает судьба. Выпутываюсь из кроватных недр, окидываю взглядом последствия своего неудачного маневра и иду собираться. Со спальным местом решу всё вечером, я ведь всё равно не планирую сегодня оставаться с ночевкой.
***
— Ась, ты какая-то грустная сегодня, что-то случилось? — шепчет мне Ника, когда мы уже едем в машине Марио. Пока итальянец обсуждает что-то с Саней, который сидит на пассажирском сиденье впереди, мы с подругой наконец смогли поговорить о своём о девичьем.
— Всё хорошо, — натягиваю улыбку — Ника не знает, что происходило у нас с Давидом всё это время, а признаться ей в своих зародившихся чувствах я пока не готова. — Я рада, что ты всё-таки решилась поехать и немного развлечься, не всё же время горевать по Чацкому.
Язык мой — враг мой. И даже не только мой. Ну вот кто просил меня ляпать про этого парня!? Услышав знакомое прозвище, подруга вмиг погрустнела. Приходится снова отвлекать её разговорами. И всё бы ничего — но я и сама недалеко ушла от Ники — всю дорогу, даже болтая без умолку, не могла отделаться от мыслей о Давиде.
Загородный дом семейства Гардиани расположен в элитном
