– Моё слово – это моё дело! Не пойду я с тобой туда, куда ты собрался!

– Учти, меня наставляли лесные духи… Сама земля-матушка отпустила своего сына за жемчужиной.

– Смешно.

Дева приблизилась к Ивару, он видел, как в её глазах плещется темная вода, холодное дыхание ощущал на своём лице и старался не дышать сам. Выдержать взгляд, полный ненависти и страсти, сравни безумной стихии, оказалось непросто. Дева очаровывала и пугала, лишала воли, высасывала мысли и желания, меняла их местами, как ей хотелось. Ивар чувствовал, как руки и ноги становились чужими, не слушались его, ещё мгновение – и он станет марионеткой.

– Ты не справишься, – медленно растягивая слова выдавил из себя Ивар.

– Неужели? – дева медленно, заставляя время замирать, притянула ледяной рукой Ивара к себе и коснулась его губ.

Ивара словно обожгло холодом, колючим, острым. Режущая боль пронзила губы, распространяясь по всему телу, вызывая судороги в руках и ногах, на мгновение даже сердце перестало биться. Деву отбросило в сторону, она с шумом упала на воду, придавленная тяжестью жемчужных бус, разметавшихся в стороны, оголяя грудь. Она тяжело дышала и рукой ощупывала свои губы, на которых выступила темно-синяя кровь.

– Получила?! – с вызовом крикнул ей Ивар.

– Подлец! – прошипела дева.

– Не по зубам я тебе, говорил ведь.

Дева поднялась и снова пошла рядом с лодкой. Они медленно продвигались к краю, лодочник по-прежнему молчал и правил вперед. Ивар задумался. Дева явно не хотела встречаться с четырьмя ветрами, говорила о них так, словно они живые. Что же это за место – Роза ветров? Невольным движением Ивар приложил ладонь к груди, под рубашкой чувствовались шрамы, а где-то далеко внутри билось его сердце. Живое. Он вспомнил Анику, её черные глаза сейчас казались ему невероятно красивыми и напоминали ночную темноту леса. Сердце предательски забилось сильнее, а память подбрасывала всё новые и новые воспоминания: если бы Ивар не был так одержим идеей найти жемчужину, то та единственная совместная ночь с Аникой могла бы пройти иначе. Нет, не могла бы. Аника слишком строгая и принципиальная, тем более – отшельница. Но ведь один поцелуй она могла бы и подарить Ивару. Раз уж не побоялась спать рядом с ним, крепко обнимая. Сердце забилось ещё быстрее, гулкие удары эхом отдавались в голову, в кончики пальцев, и они начинали пульсировать. Всё здесь, в сердце. И Роза ветров тоже – сердце. Сердце Океана. Внезапная догадка осенила Ивара – жемчужина спрятана в самом сердце Океана, так же, как и Аника – в сердце Ивара.

Глава 12. Роза ветров.

Медленно светлел горизонт, но солнце так и не показалось. Оно светило откуда-то из-под воды, как огромный фонарь. Только теперь граница между Океаном и небом становилась явственней, словно нарисованная синим карандашом. Совершенно нереальная граница, которой не могло существовать. Мир не может закончиться вот так, по желанию чьей-то гигантской руки. Ивар всматривался вдаль, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но не видел ничего, кроме края.

– Ну что же ты молчишь, Ивар? – заговорила наконец дева. При слабом утреннем свете её кожа казалась серой, почти прозрачной, а глаза выделялись так, что кроме них на лице ничего невозможно было заметить.

– Что ты хочешь услышать от меня?

– Да хоть что-нибудь. Мы почти добрались до места назначения, я выполнила свою часть уговора. Вот только не уверена, что ты выполнишь свою. Что за обряд ты прошёл, что я не могу прикоснуться к тебе? – дева снова звякнула своими бусами и подошла ближе.

– Всего лишь обет безбрачия, – Ивар пожал плечами, стараясь не смотреть на деву. Её вид ночью не так смущал его, как теперь.

– Врёшь. Просто обет не имеет такой силы!

– Зачем мне врать тебе? Просто обет безбрачия, давний к тому же. Пять лет уж прошло.

– Не хочешь говорить, значит. Ну-ну… Я знаю, Ивар, зачем ты пришёл. Но тебе до неё никогда не добраться. Силы духа не хватит.

– Не тебе мне указывать и говорить про силу духа. У тебя никаких чувств нет, и ты не знаешь, через что мне пришлось пройти ради жемчужины. Ты не знаешь, от чего я отказался. Может быть, мне пришлось оставить там, на суше, самое дорогое, что есть в жизни.

– Что же это за ценность такая? – дева внезапно шагнула в лодку и села напротив Ивара, с деланным интересом поставив локти на колени и положив на них голову.

– Любовь, – Ивар чуть подался вперед и горячим шепотом отвечал деве. – В мире нет ничего дороже любви. К матери, к семье, к родному краю, к женщине, в конце концов. Знаешь ли ты, дева, откуда взялся наш мир и наш Океан?

– Какое мне дело до этого?

– Ты его создание, ты родилась в Океане. Как думаешь, почему?

– Не пытайся меня запутать, я всё равно возьму своё, – дева часто дышала, её тело становилось всё более серым, дымчатым.

– Мне нет нужды запутывать тебя. Просто послушай. Наш мир рожден из любви. Но любовь, как и всё вокруг, имеет особые грани и стороны. Чтобы мы, люди, и вы, морские существа, знали и понимали суть вещей, тот, кто создал этот мир, соткал его из нитей своей души и разделил на три части. Так появились Суша, Океан и Небо с его светилами. А в самом сердце поместилась жемчужина – то самое условие счастья. То, ради чего и живем мы все. Между Океаном и Небом – Суша, поэтому жемчужина и принадлежала ей. Пока Океан не отрекся от любви, похитив счастье мира, – Ивар говорил тихо, иногда шум волн заглушал слова, и деве приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его речь.

– Странные вещи ты говоришь, моряк, – шепнула дева. – Сказки.

– Как знаешь. Только жемчужина мне дороже любых уговоров.

– Сбежать задумал? – рассмеялась дева.

– Сама отпустишь.

– Ещё чего!

– Ты же до ужаса боишься увидеть своих братьев, да? Кто из них самый страшный? Борей?

– Ах, ты…

Дева подскочила, но тут же села обратно, её спина согнулась под тяжестью бус. Руки и ноги покрылись соленой испариной.

– Допрыгалась, – холодно отметил Лодочник, продолжая свой монотонный труд.

– Уговор есть уговор, так что, либо ты идешь со мной до конца, либо отпускаешь меня одного, а сама возвращаешься восвояси, – жестко произнес Ивар, поднимаясь.

– Если я вернусь, то твоя команда погибнет. Я их всех заберу с собой, – хрипела дева, застигнутая страхом врасплох. Она уже не выглядела ужасающе опасной,