древе ни одной подозрительной ветки, если считаете меня в чём-то виновным и вдруг захотите узнать, кто я и откуда родом.

Хиксли зааплодировал.

– У вас первоклассная маскировка! Браво! Да, пожалуй, вы поднаторели в криминалистике. Для вас наше убийство, пожалуй, чересчур… гм, примитивно, – его тон вновь стал отвратительно издевательским. – Спасибо, молодые люди! Вы пока свободны. Проводите их, констебль!

Мы встали. Один из молодчиков, охранявших суперинтенданта во время нашей беседы, отлепился от стены, чтобы указать нам на дверь, в которую мы и раньше имели честь многократно входить и выходить.

Уже на пороге Адам вдруг притормозил и повернулся к суперинтенданту.

– Христос, если помните, сам свой крест нёс, – сказал он.

Хиксли растянул губы, будто улыбнулся.

– Христос был богом, а Кочински обычным человеком. А вы же говорите, крест тяжёлый и следов волочения по земле нет.

– Да, – упрямо тряхнул головой Адам. – Да, Теофил не был Христом, хоть и назван любимцем бога. Но в жизни, мистер Хиксли, мы часто взваливаем на себя тяжести, которые выше наших сил, когда тому есть очень значительные причины. Короче говоря, Тео сам нёс свой крест, но не из желания похвастать молодецкой силой. Найдите причину – найдёте убийцу.

Хиксли замер, как и я, не соображая, что имелось в виду.

За нами закрыли дверь.

Глава 13

Заседание полуночников

На допрос вызвали Дарта. Проходя мимо, он велел нам отправляться в комнату и не высовываться. Судя по звеневшей тишине на первом этаже, Дарт и остальных уже разослал по койкам.

Мы умылись, а когда залезли под одеяла, я спросил:

– Что за телегу ты там завёл? Про Христа и тяжести выше наших сил?

– Макс, неужели неясно: захоти кто расправиться с кем-то, можно подойти и заколоть, или столкнуть с обрыва, или, на худой конец, подсыпать яд.

– Как раз это мне понятно…

– Но с Тео не сделали ничего подобного. Его смерть просто чудовищна. Отсюда напрашивается вывод: это было не просто убийство, а целый ритуал, сложный, даже безумный…

– И кто же? Кто это сделал?

Адам снял очки и положил на тумбочку.

– Для начала необходимо выяснить, чьи всё же крики мы слышали – Тео или Диксона.

– Ну, тут только если взять на веру слова Диксона…

– Нет, – отрезал Адам. – Как раз здесь всё предельно просто: когда патологоанатом сообщит время смерти, тогда и наступит чёткая ясность. Если Тео умер, когда раздались крики, то есть в десять минут одиннадцатого, значит, кричал Тео, и Диксону светит виселица.

Я нахмурился, силясь перенести себя в тот жуткий момент. Я пытался вспомнить этот голос, рвавшийся к нам из чащобы, но память подводила подкравшаяся усталость.

– Если же Тео умер раньше, тогда у Диксона есть шанс выкарабкаться, – заключил Адам. – Агата подтвердит, что была с отцом весь вечер до десяти часов, когда он вышел на поиски Юпитера.

– Чёрт! – досадливо ругнулся я, до сих пор не веря в произошедшее.

– Когда мы узнаем точное время убийства, сможем понять, у кого была возможность. Ночь тёплая, тело не могло быстро остыть.

– А мотив?

– Мотив…

Адам, лежавший спиной ко мне, повернулся. Шишка на лбу его немного уменьшилась.

– Мотивов убить Тео хватит на целый справочник по криминалистике, Макс.

– Диксон хотел отомстить за дочь, – сказал я. – Но если не он, то кто? Кто мог это сделать?

– Проще сказать, кто не мог. Полагаю, такой человек в округе всего один – его отец.

– Хотеть ещё не значит убить, верно? Я бы с радостью воткнул в него не одну стрелу, но в реальности я бы вряд ли…

– Потому что ты не убийца, Макс.

Звучало, как «у тебя кишка тонка».

– Нет, если бы совсем приспичило…

– Не пытайся навешать на себя лишних собак, – возразил Адам. – Ты, Макс, даже когда совершаешь что-то бессовестное, делаешь это не по порочности своей, а по греховности. Ты знаешь, что поступаешь неверно, тебя мучает совесть, и ты раскаиваешься, но поступить иначе не можешь, потому что не в силах побороть натуру человеческую. Но ты не оправдываешь для себя совершённое зло, и именно это отличает тебя от убийцы.

Я ужаснулся.

– Неужели я так примитивен?

– По крайней мере, я спокоен, – признался Адам.

– Спокоен под одной со мной крышей?

Адам вроде бы фыркнул.

– Я спокоен, Макс, потому что абсолютно не верю в виновность Диксона, а раз так, то я сделаю всё от меня зависящее…

– Почему?

Белобрысый присел даже, чтобы я мог видеть это суровое нордическое возмущение.

– Потому что я верю словам Агаты. В семь часов Диксон вернулся домой и пробыл там до десяти. Поттегрю сказал, что Тео вышел из павильона в двадцать минут десятого. Чтобы выкрасть крест, притащить его в лес и привязать Тео, нужно не менее получаса.

Мой сосед умолк. Я встал и передвинул у стены комод с бельём. Теперь он заслонял входную дверь. С соседней койки доносилось насмешливое молчание.

Я залез обратно. Майская мгла, седевшая в лунных потоках, проникала в открытое настежь окно. Несмотря на растерянные силы, уснуть не удавалось.

Примерно через час я услышал, как попытались открыть дверь. Я поднял голову, напрягся. Отпустив ручку так, чтобы не наделать шуму, к нам постучали. Я встал и прошёл к двери.

– Кто там? – спрашиваю.

– Питер.

Я отодвинул комод на прежнее место. За Питером толпились известные лица.

– Бычий член! – негромко возвестил Питер. – Что это было?

Стадо полуночников в одних трусах поспешно протиснулось внутрь и по-обезьяньи осадило крохотную комнату, кто где. Мою кровать как самое лакомое место тут же оккупировали, взобравшись с ногами, трое наглых шимпанзе, и я залез на подоконник, устроившись рядом с Гарри, – тот был какой-то весь сутулый, руки волосатые скрестились на груди и словно стеснялись разомкнуться.

– Что это было? – повторил Питер.

– Ты о чём? – спрашиваю.

– Да обо всём об этом! Убийство, крест, стрелы. Жуть!

– Диксон – мужик! Вот это я понимаю, мужик отомстил! – провизжал Мэтью.

Он опустился на небольшой прямоугольный ковёр между кроватями и скрестил ноги, смахивая на розовощёкого Будду. – Ну мужик!

– Жуткое зрелище, – тихо сказал Джо.

– Так это правда? – обратился ко мне Робин.

– Что правда?

– Тео убит из лука?

– Да.

– И реально на кресте висел?

– Собственной персоной, – кивнул я.

– А ты не верил, – повернулся к нему Питер.

– Ну, я бы поверил, что Диксон из ружья ещё раз пальнул. Но крест и стрелы… Plaga[65]!

– Так у него ружьё отобрали! Потому он лук взял. Я слышал, полиция говорила, что эти стрелы и лук из сторожки лесника.