Вот и славно, это даст девушке время на осмотр спален.

Она постучала в дверь покоев королевской четы осторожно, как если бы в самом деле была кем-то из прислуги или, к примеру, оробевшим бывшим возлюбленным.

Ответа не последовало.

Испытывая смешанное чувство разочарования и облегчения, Ариэль открыла дверь, толкнув её спиной и плечами – так же, как, она видела, это делают другие слуги, чтобы не пришлось использовать занятые подносом руки. И только войдя внутрь...

Она вздохнула с облегчением.

Она никогда прежде не была в комнате Эрика: у людей странные представления о том, что следует считать приемлемым поведением. Но, если бы её попросили поделиться своим мнением об этом помещении, она бы предположила, что эта комната, как и прежде, принадлежала Эрику, и только ему одному. Здесь не было ничего женского и ни одной вещицы, которая могла бы принадлежать принцессе.

Зато была книжная полка, заставленная картами, свитками и папками для нот. Имелся барабан, привезённый из заморской страны. Висел портрет самого принца и его лохматого друга Макса, который тогда был гораздо моложе. Они оба широко улыбались с полотна, залитого солнечным светом. Также в комнате смешались в кучу мудрёные механизмы, сделанные из металла: трубки, в которые были вставлены линзы из толстого стекла; пирамиды, из вершин тоненьких золотых траверс которых свисали, раскачиваясь, маятники; предметы, крайне походившие на линейки. Стояло несколько игрушечных корабликов, то есть моделей кораблей.

На полу лежала широкая мягкая подушка, которая, очевидно, предназначалась для Макса, вот только у изножья кровати пол всё равно был в собачьей шерсти.

Перед небольшим окном стоял грузный рабочий стол, заваленный бессчётными листами нотной бумаги, чернильницами и перьями.

В комнате не было ни намёка на то, что у неё есть другой хозяин помимо Эрика. Ничего не напоминало ни о морской ведьме с щупальцами вместо ног и весьма спорными представлениями по части внутреннего убранства, ни о людской принцессе с её вполне земными личными вещами. Здесь не было ничего мягкого, окрашенного в яркие или, наоборот, пастельные цвета, ничего блестящего, никаких цветочных орнаментов. На изголовье кровати не был в спешке накинут какой-нибудь шарфик, а из-под самого ложа не торчал носок сброшенной туфельки, сшитой из бархата или шёлка. Ничего такого, что бы ни было в духе бредившего морем мужчины, в духе Эрика.

Девушке хотелось здесь задержаться и рассмотреть вещи получше, попытаться хотя бы одним глазком взглянуть на юношу, которого она любила. Но в её распоряжении было не так много времени.

В помещении имелась дверь, через которую можно было попасть из этой спальни в прилегающую. Она прошла туда на цыпочках. Эта комната принадлежала Ванессе.

Королевская чета жила бок о бок, но раздельно.

«Раздельно».

По правде говоря, Ариэль не хотелось давать волю своим чувствам, которые в ней всколыхнул этот маленький факт, но она не могла не приглядеться к ним, словно шерудя палкой мёртвый коралл, чтобы посмотреть, сохранилось ли что-нибудь внутри его трещины. Само собой, она и не надеялась на то, что Эрик останется... Что, холост? Спустя все эти годы? Что он окажется таким же, каким был запечатлён в её воспоминаниях?

Само собой, она не могла винить его за то, что у него имелись какие-либо чувства к Ванессе. Ведьма наложила на него крепкие чары. Даже если бы он делал всё, что она ему говорила, сдувал с неё пылинки и спал с ней в одной комнате, его нельзя было бы за это осуждать.

Но ни один из этих рассудочных доводов не объяснял охватившей её радости. Каким-то образом Эрику удалось сохранить частичку себя отдельно от своей супруги, натянувшей очаровательную личину; каким-то образом он понимал, что что-то здесь было не так.

Ариэль позволила лёгкой тени торжествующей улыбки пробежать по её лицу, а затем вошла внутрь помещения, которое, по всей видимости, было личным пространством Ванессы во дворце.

Здесь стояла смехотворно безвкусная кровать в форме морского гребешка или, возможно, глубоководной двустворчатой ракушки. Створки были широкими и толстыми, но их линии были чересчур чёткими и симметричными для обоих видов моллюсков. Сделанная из какого-то земного материала раковина была открыта, поэтому само ложе находилось в нижней её части, верхняя располагалась вертикально и являлась декоративным элементом, украшенным золотистыми фонариками и удобными маленькими полочками для безделушек. Вся эта конструкция была обита шёлком фиолетового цвета – цвета смертельно опасной сифонофоры «португальский кораблик».

Остальную часть комнаты, в которой и без того было тесно из-за огромной кровати, захламляли не сочетавшиеся между собой аляповатые элементы декора. Здесь были статуи скрючившихся под пытками героев, лица которых искривились в агонии. Во всю стену висела картина, изображавшая извивающихся в судорогах, корчившихся людей, которые находились внутри своего рода огненной пещеры. Боль исказила их лица, в то время, как истязавший их человек так и светился от удовольствия. Это был рыжеволосый мужчина с бородой, в руке он держал трезубец, как у Тритона.

Самого морского царя в комнате нигде не было видно. Ариэль прошла дальше, поднимая и ставя обратно на место отвратительные побрякушки, одну за другой. Очень иронично в таких жутких декорациях выглядел изящный туалетный столик, отделанный перламутром и неожиданно заставленный всевозможными изящными маленькими бутылочками. Благовония востока, бальзамы, привезённые с запада, розовое и ореховое масла, экстракт мирры, настойки из сандалового дерева, жасминовые гидрозоли... Всё необходимое, чтобы их обладательница благоухала самыми изысканными ароматами.

«Или замаскировала то, чем она пахнет на самом деле», – подумала Ариэль, усмехнувшись.

Или же масла и крема использовались, скорее, в медицинских целях – для ухода за кожей сесаелии? [Сесаелия – существо из мифологии коренных жителей Америки и Азии. Представляет собой наполовину человека, наполовину осьминога.] Девушка поймала себя на том, что рассматривает собственные руки, слегка потирая одну ладонь о другую. В прошлый раз она пребывала в Мире Суши всего несколько дней. Неужели сейчас они в прямом смысле высыхают? Испытывают ли морские создания некоторые затруднения или боль, если их тела месяцами подвергаются воздействию ветра и ежедневному пребыванию в пространстве, не заполненном водой, даже несмотря на действие их магии?

Эти размышления заставили Ариэль поёжиться. Магия не панацея от всего. А переход из одного мира в другой это не какой-нибудь пустяк.

Но ни одна из бутылочек не выглядела так, будто в неё был заключён полип.

– Отец? – позвала она беззвучно. – Где ты?

В коридоре за дверью послышались громкие шаги. Замерев, Ариэль ждала,