ли сука об этом не знать?"

Впрочем, я был слишком ошарашен последними событиями, чтобы злиться всерьёз. Да и какой толк? Едва ли мои остроты заденут это существо с черными провалами вместо глаз.

— Несчастный случай? — задумчиво спросил Гилам, обращаясь будто к небесам. — Или счастливый? Ваше здоровье заметно поправилось. Истощенные ресурсы восполнились.

Я поднялся на ноги, начиная ощущать новый прилив сил.

— Что заперто во Дворце?

— Существо из древнейших времен, столь же разрушительное сколь и созидательное. Полагаю, что вы сами это поняли, уважаемый стратег.

— Да. Ощущение от концентрированной стихийной магии ни с чем не спутаешь. Кто оно? Что заключено в Дворце? Зачем оно здесь?

— Вы это уже знаете. — с лукавой улыбкой ответил Гилам.

— Знаю?

Ответ чародея мне совершенно не понравился. Не люблю когда со мной говорят с помощью намёков и подвохов.

— Вы же были там, уважаемый стратег. Вы коснулись его. Признаюсь, я был поражен, когда мой друг и коллега Ксанд, объяснил мне что человеческое мышление напоминает по сути своей звёздное небо.

Гилам вытянул руку и над ней зажглась россыпь синих огоньков, соединенных тонкими линиями-лучами. Типа нейронная сеть.

— Как звезды складываются в созвездия, обретая общий смысл, так и части памяти образуют единство прошлого. Наше сознание же скользит по ним, выстраивая новые связи или проходя уже имеющиеся.

Вот это нифига себе. Я же вообще-то прибыл из цивилизованного, прогрессивного мира, а оказывается тут ты без меня уже дошли до примерного понимания работы человеческого мозга. Ужас. Куда мне здесь прогрессорствовать? Чем простому московскому попаданцу удивить столь искушенную публику? Может кто-то из волшебников Круга вообще калаш уже собрал и танки придумал? Выручает только то, что местные маги не горят желанием делиться знаниями с окружающими.

— Азард, Утред и Мелетас были воинами тысячу лет назад, а я придворным звездочетом и оракулом. — продолжал свой запутанный рассказ Гилам. — Но вернемся к тонкостям мышления. Если фрагмент воспоминаний опасен, а разум человека здоров, то он может сделать вот так.

Чародей на своей модели нейронной сети выделил ряд хаотично мерцающих и выстраивающих слишком много связей ярких точек. Типа имитация безумия. Взмах руки и они были изолированы от остальной части системы. Связи, соединяющий их со здоровыми нейронами, оборвались.

— Человеку кажется, что он все забыл. Но на самом деле опасные воспоминания дремлют в нём. Со временем они могут окончательно угаснуть или же успокоиться. Связи укрепятся. Первоначальный хаос сменит некая стабильность. В таком случае, человеку достаточно случайно или намеренно набрести на какую-то ассоциацию, пройти верным путём и…

Гилам показал, как мерцающая вспышка, изображающая, наверное, человеческое сознание, вновь коснулась поражённого участка, соединив его с остальной системой.

— Воспоминания вернуться. Они вынырнут из небытия во всей своей полноте. Как затопленный город с отступлением воды вновь показывается солнцу, утраченная память может предстать перед взором разума. Полагаю, уважаемый стратег, понимает свою ситуацию.

Понимает он, конечно понимает, но многого не понимает.

Этой ночью во Дворце я встретился с чудовищем. Хотя не знаю можно ли ту древнюю сущность назвать монстром. Так говорила о ней Нэл, но я… У меня нет ощущения, что со мной произошло нечто плохое или неприятное. Ладно. В любом случае это сущность опасна для человеческого разума, и мой изолировал воспоминания о встрече. Я всё забыл. Однако в глубинах в моей памяти эти воспоминания всё ещё существуют. До них можно дотянуться. И чародей очевидно хочет, чтобы я так и поступил. А вот зачем… На этом моменте мое понимание оканчивается.

— Что за игру вы ведете, Гилам?

— Игру? — с притворным удивлением переспросил маг. — Я лишь помогаю вам пережить несчастный случай и остаться в полном здравии. Опасные воспоминания, ныне изолированные в глубинах вашего разума, могут вернуться. Следует быть к этому готовым. Стратегии обладают острым и холодным умом. Таким же острым и холодным как оружие их солдат. Поэтому вы, уверен, сможете выдержать даже разрушительный для разума простого смертного опыт. Моя задача лишь предупредить.

Пусть Гилам не говорит прямо, но многое становится ясно. Он хочет, чтобы я пробудил изолированные воспоминания и узнал больше о существе, которое заперто во Дворце. Его мотив? Какие-то внутренние интриги магов. Но я беспокоюсь, что он может навредить Нэл. Хотя кто знает… Чертов звездочет. Его учтивые, но самодовольные манеры таили вечную насмешку и что-то глубоко нечеловеческое.

— Зачем вам эти глаза? — прервал я тяжелое молчание, нарушаемое лишь свистом ветра.

— Когда я был молод, то старался почти не смотреть на солнце, избегал долгого чтения и тяжелых упражнений. Я берёг своё зрение для ночного неба. На нём я находил потайные орнаменты, сокрытые от взора любого другого человека. Часами наблюдал медленное и величавое движение неведомых огней, о сущности которых гадали мудрецы. Я прорицал для царей, воинов и моряков. Мне были ведомы секреты созвездий, рисунков воды, неба и внутренностей жертвенных животных. Меня называли человеком знания. Величали мудрецом. Но с каждым днем я понимал как мало мне известно о мире вокруг. Искал ответы, но находил лишь новые вопросы. Когда же Великое Пламя зажглось над миром и мы освоили алхимию плоти, я вынул свои человеческие глаза, чтобы бросить их в пыль. Эти… — Гилам поскреб кончиком ногтя по сухой непроницаемо-черной поверхности. — …линзы видят почти в сорок раз больше звезд чем глаза самых зорких смертных.

Обычно маг говорил очень спокойным тоном, однако когда речь зашла о звездах я впервые заметил у него что-то отдаленно похожее на человеческие эмоции. Вот значит какое у него дело всей жизни. Ксанд — плоть, Телура — время, Нэл — развитие личности у демонов, а Гилам Рег Навар коротал вечность, наблюдая за звездами.

— У меня еще будут ночами проблемы с лунатизмом? — уточнил я.

— Не думаю. После первых дней привыкания магия Дворца перестанет на вас так сильно влиять. — учтиво лукавил Гилам.

Но мы оба понимали о чем идет речь. Магистр намекал, что больше я не буду бродить по ночам вопреки своей воле. Значит цель достигнута. Воспоминания о встрече с монстром в моей памяти. Вопрос: что с ними теперь делать.

— Отлично. Кстати, удивительно, что вы так хорошо помните события тысячелетней давности.