— А какие были условия? — спросила я.

— Ты, верно, догадалась, что Кинг оставил нам обоим записки, где говорилось, что, если он вернется и что-то пойдет не так или он не сможет вернуть контроль, то мы должны будем использовать лот девяносто четыре, чтобы защитить тебя и Арха.

Мы все знали, как это бывает. До того, как я вернула Кинга, в его жизни случалось всякое, потому что проклятье внутри него заставляло его делать ужасные вещи. Он пытал и убивал людей, даже наказывал самого себя. В конце концов, он приобрел странные татуировки, и этот трюк помогал ему держать демонов в узде.

— Ну и хорошо, — произнесла я, хотя ничего хорошего на самом деле не было.

Мак достал из кармана стеклянный флакон и поставил на кофейный столик рядом с диваном, на котором я сидела.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Лот девяносто четыре — это пузырек с чернилами.

Я нехотя взглянула на пузырек.

— Так что, это своего рода смертельное проклятие?

— Да

— И откуда в нем эта сила?

Предметы, обладающие силой, не растут в фруктовых садах, они должны быть созданы и наделены властью людьми, у которых эта сила имелась в избытке.

— Предполагаю, в составе есть кровь Провидца.

Я потерла лицо ладонями. Кинг убил много Провидцев. Ненависть к Хейн и ее семье, которые стали причиной гибели его людей, глубоко укоренилась в его сущности. Он желал избавить мир от им подобных. Конечно, я тоже была Провидицей, но он никогда не видел во мне врага, только…

«Все меняется».

— Итак, что же нам делать? — Я уже представила, что нам придется сотворить какое-нибудь сложное заклинание.

— Мы напишем этими чернилами его имя на бумаге.

— И все? — Это казалось слишком простым.

— Все.

— И на этот раз Кинг не сможет вернуться?

— Проклятье убивает не просто тело, оно убивает душу. Он не сможет вернуться, потому что от него ничего не останется.

Кровь застыла в моих жилах. Вот оно! Момент, когда мы покончим с Кингом раз и навсегда. А вместе с его смертью умрет любая надежда когда-нибудь вернуть то, что я потеряла. Пусть эта надежда была размером с пылинку, но мне придется оплакивать его снова и снова… Мои воспоминания о Кинге были слишком дороги сердцу.

— Но мы не можем сделать это сейчас.

Я сморгнула выступившие слезы.

— Почему?

— Сначала нам нужны имена членов Десятого клуба.

Пазл в моем мозгу собрался воедино.

— Кинг единственный, кто знает всех участников.

И я имела в виду не только имена в их свидетельствах о рождении или паспортах. Некоторые из этих людей уже были не теми, кем казались снаружи.

— Да, но если мы убьем только лишь Кинга, то Десятый клуб…

— Продолжай.

— Кто-нибудь другой возьмет власть в свои руки, поэтому все они должны умереть.

Я покачала головой.

«Черт возьми, ну почему это становится только труднее».

— Кинг не скажет нам их имена.

— Скажет, если ему придется выбирать между ними и самим собой.

— Значит, ты собираешься угрожать ему, чтобы выпытать имена, а затем нанести удар в спину и все равно внести его в список?

— Да.

— Ну и какой у тебя план, чтобы помешать Кингу просто отрубить тебе голову, прежде чем ты успеешь что-то предпринять?

— Вы с Теодорой останетесь здесь, в безопасности — Кингу сюда не попасть. Я буду на связи, чтобы вы могли записывать имена по ходу дела.

Мак развернул пергамент, который достал из кармана вместе со старой перьевой ручкой, и откупорил пузырек. Он окунул кончик в темно-красную жидкость и начал записывать. Я смотрела, как он выводит буквы «К», «И», «Н», а затем протягивает пергамент мне.

— Если что-нибудь случится, хоть что-нибудь, ты напишешь последнюю букву, Миа, ясно?

— И что потом?

— Я перейду к плану «Б».

— Планируешь возглавить Десятый клуб?

— Да, я вступлю в должность Кинга и сам узнаю имена изнутри. Конечно, это займет куда больше времени, чем мы рассчитывали, и будет сопряжено с большим риском, но…

Я подошла к окну и посмотрела на темный океан, чувствуя, как на мои плечи опустилась вся тяжесть мира.

— Я ненавижу твой план. Ненавижу каждую деталь в нем и в этой ситуации.

— Думаешь, я хочу убивать Кинга? Он был частью моей души на протяжении трех тысяч лет, и нет ничего, чего бы я не сделал для него. Однако я знаю, что он не хотел бы для нас подобной участи. Я твердо уверен, что он хотел бы, чтобы я убил его, если до этого дойдет, и мне не нужна никакая записка, чтобы понять это. Но не стоит заблуждаться, думая, что вместе с ним не умрет половина меня. И я тоже никогда не получу ее обратно, никогда не почувствую себя цельным снова.

Я посмотрела на свои дрожащими руки.

— Когда ты хочешь с ним встретиться?

— Сегодня вечером. Теодора ждет, когда я приглашу ее сюда. — Он пожал плечами — Сначала я хотел обсудить все с тобой.

Он вытащил свой телефон и набрал номер.

— Привет, это я. Я…

Я смотрела, как красивое лицо Мака меняется с почти равнодушного на разъяренное с примесью ужаса.

Его кадык дернулся.

— Да, я сейчас буду! — он завершил разговор. — Кинг у Теодоры, и он хочет поговорить.

— Черт.

«От плохого к худшему».

— Я должен идти! — Мак рванул к входной двери.

— Я иду с тобой!

— Нет, ты останешься здесь! Ты и эти чернила — единственное, что может сохранить нам с Теодорой жизнь.

Глава 12

Миа

По дороге в отель Мак позвонил из своей машины и приказал внимательно слушать, что происходит по другую сторону трубки. Мы договорились, что, если он произнесет «пиши», я должна буду вывести последнюю букву «Г» на пергаменте. Если телефонная связь оборвется или я перестану что-либо слышать, я также должна буду вывести последнюю букву на пергаменте. Мне нельзя было рисковать, мне надо было убить Кинга, если мы не добьемся его согласия.

Целых десять минут я сидела на диване, прислушиваясь к урчанию двигателя «Феррари» Мака и шуму уличного движения. В дрожащей руке сжимала покрытую чернилами перьевую ручку. Пот струился по спине, а в глазах все расплывалось из-за слез. Я держала в своих руках жизнь Кинга, но — хоть я и понимала, что этот человек вовсе не он — часть меня по-прежнему цеплялась за надежду найти способ все вернуть. Цеплялась за надежду узреть чудо, поджидающее своего часа. Но разум мой был более реалистичным.

«Ты должна сделать это, Миа. Обязана».