– Вторая половина девятого века.

– Исавры? Иконоборцы?

– Нет… Похоже, что сразу после них.

– Значит, самое начало македонской династии. Василий Македонянин и прочие…

Библиотекарша ушла, и Матиас скромно уселся на кожаный диван, разглядывая висевшие на стенах гравюры. Кажется, копии Босха… Или нет? Впрочем, черт с ними.

– Пожалуйста, молодой человек. – Библиотекарша привезла на тележке стопку книг.

Матиас пробежал глазами авторов: Вессель, Уайт, Хауссиг, Гиллоу – солидная подборка.

– Спасибо. – Поблагодарив, Матиас погрузился в чтение.

Вечером, придя домой, он расслабленно уселся за столом, разложил куклы: Анне-Лииса, Лиззи, Йорген, Ханс. Усмехнулся, вспомнив все их злоключения, потянулся, икнув. Ну, и что же еще сделать с вами?

– Все, что угодно, – послышался в голове голос друга. – В конце концов, все люди – лишь куклы в руках неведомого рока, судьбы.

– Да, – кивнул Матиас. – Всего лишь только куклы…

Глава 2

Голова Хрисохира

– Совсем сдал. Смерти боится.

– Это, наверное, потому, что он стольких сам убил в начале войны, – философически заметил цыган. – Пабло убил больше народу, чем бубонная чума.

– Да, и к тому же он разбогател…

Эрнест Хемингуэй. «По ком звонит колокол»

872 г. Византия

О, Небесный отец, Бог добра, Благой Бог, призрак, прошедший сквозь Деву Марию, чтобы противостоять Злу! Ты, только Ты, единосущий, можешь помочь мне, Твоему верному последователю, хранителю истинной веры. Да, я несу меч, как нес его мой приемный отец Карвеас, но меч мой направлен во имя Твое! Ведь зачем-то в цепи перерождений родился я человеком? Не быком, не червем, не другой безмозглой тварью. Человеком, способным мыслить, принимать решения, действовать… Как действовал покойный Карвеас, как действует ныне он, Хрисохир, вождь восставших апостолов.

И в самом деле – так. Нужно действовать, Македонянин совсем обнаглел и вторгся в пределы апостольской земли, пришлось проучить. Защищаясь, наносили удары – пали Никея, Никомидия, Эфес, – никогда еще грозная империя ромеев не знала столь постыдного поражения!

Хрисохир потеребил поседевшую бороду, пригладил волосы, – среднего роста, костистый, жилистый, он был далеко не стар и еще много чего мог сделать во славу истинной веры… и во вред империи. Империя… Черная омерзительная тварь, раздувшаяся от крови покоренных народов и словно щупальцами опутавшая Ойкумену. Пусть не всю, но лучшую ее часть. Тем большее наслаждение доставляло рубить эти щупальца. Удар – Никея! Удар – Эфес! Удар – Никомидия! Удары следовали один за другим, Империя огрызалась, как могла, но все же полководцам Македонянина не везло. Может быть, плохо молились своим раскрашенным доскам-иконам? Бог даровал победы. Воины Хрисохира не знали пощады. Дым пожарищ, стоны умирающих и стенания пленных. Ведает ли кто, какой именно Бог даровал победу? Христос, призрак, Благой Бог, или создатель всего сущего Сатана, Бог Зла, ангел и сын Благого Бога. Впрочем, какая разница, кто из богов снизошел до Хрисохира, недостойного ученика апостола Павла? В конце концов, кто разберет, где заканчивается Добро и начинается Зло? И бывает ли Зло без Добра, а Добро без Зла? Кажется, нет. Ведь не бывает же дня без ночи. Значит, и Сатана, как Бог Зла, всего лишь отражение Благого Бога, как сотворенный Им мир есть не более чем отражение мира небесного. Тогда и в самом деле все равно, от кого принимать помощь…

– Конечно же, все равно, Хрисохир…

Хрисохир вздрогнул, обернулся. Нет, кроме него самого в шатре больше никого не было.

– Не смотри вокруг, не увидишь.

– Кто ты?! – Хрисохир вскочил на ноги, закинув голову, взглянул вверх, откуда, судя по всему, и лился голос. Спокойный, уверенный, звучный.

– Кто я? – В голове раздался смех. – Да какая тебе разница? Ведь не бывает Добра без Зла.

– Демиург! – Хрисохир бухнулся на колени. – Создатель. Черный Бог… Но твоему царствию придет конец с победой Христа.

– Да, придет, – согласился голос. – Но не так скоро.

– И ты не будешь сопротивляться?

– К чему сопротивляться данности? Ведь все предопределено. Верь мне, и я снизойду в тебя.

Правая рука Хрисохира непроизвольно дернулась.

– Что я вижу? – Голос стал громче, но так, без гнева, словно бы журил любимого сына. – Уж не думаешь ли ты перекреститься, Хрисохир?

Хрисохир вздрогнул – именно это он и хотел сделать, чисто механически, машинально, хотя, как и все сторонники истинной веры, полностью отрицал крестное знамение, иконы, храмы, а также отцов церкви, святых и монахов.

– Я давно слышал твои призывы, Хрисохир. И вот час настал. Откройся мне, и я снизойду. Верь, это будет лучшее из того, что ты уже сделал.

– И наша вера…

– Станет единственной, а Империя Зла падет.

– Иди! – закричал Хрисохир, вытянув руки. – Иди же, Демиург, я призываю тебя…

Тут грянул гром, и синяя молния сверкнула с чистого неба. Присев, испуганно закричали верблюды, проснулись спящие, повертели головами – ничего не было. Одно лишь высокое звездное небо – и тишина, лишь где-то на востоке чуть слышно шумели воды Евфрата. А может, это просто послышалось – слишком уж далеко была отсюда река. Там, на Евфрате, осталась Тефрика, новый город, столица приверженцев веры апостола Павла и апостола Сергия – Тихика. Мощные стены, красивые улицы, добротные глинобитные дома с камышовыми крышами. Могучий Евфрат, пальмы, глинистый берег и – совсем рядом – желтый песок пустыни. Тефрика… Быть может, и сам град Константина совсем скоро станет новой столицей апостольских братьев?

– Станет, не сомневайся.

Хрисохир вздрогнул. Все никак не мог поверить.

– Верь… Что ж ты сидишь в шатре? Пойди проверь лагерь.

Предводитель апостольцев поднялся и, накинув на плечи белый плащ из верблюжьей шерсти, вышел из шатра. Стоявшие вокруг стражники вытянулись в струнку.

– Приветствуем тебя, полководец!

– Не велишь ли приготовить еду? – подбежав, низко поклонился маленький смешной человечек с узким смуглым лицом и длинными волосами – слуга Диаконица.

– Нет. – Хрисохир махнул рукой. – Пойду проверю посты.

Из-за шатра вышел молодой воин в блестящем панцире и богатом плаще. Красивый, с надменным взглядом и тщательно завитыми волосами.

– Позволь сопроводить тебя, повелитель.

Хрисохир обернулся.

– Тебе тоже не спится, Пулад?

– Я бодрствую, как и все в карауле.

– Тогда пошли. – Хрисохир улыбнулся. Ему нравился Пулад, бывший военнопленный, ромей, приятного и обходительного нрава, знающий толк в яствах и удовольствиях. Общаться с ним было легко и просто. Собственно, именно Хрисохир и способствовал возвышению Пулада в среде апостольских братьев.

Хрисохир и Пулад прошлись вдоль спящего лагеря, мимо шатров, мимо стреноженных лошадей и верблюдов. Кое-кто из