плыть на юг, ты ложишься и плывешь. Я говорю бросить дирижабль, ты бросаешь. Если ты рассчитывала, что я буду защищать твой образ жизни, который ты вела с папочкой, то мозгов у тебя даже для лесной бандитки маловато.

— Можешь говорить что угодно, трус! — от меня гордо отвернулись.

Не то чтобы мне было какое-то дело. С тех пор, как я вылез из гниющей органической массы, когда-то бывшей далеко неоднозначным существом, жизнь катилась по наклонной, всячески демонстрируя мне сотни оттенков дна. Ночевки в дикой местности, сырость, от которой на босых ногах вечно вспухают и не зарастают волдыри, липкое ощущение тряпок на теле, которые, казалось, состоят лишь из моего застаревшего пота и налипшей сверху грязи. Я давно уже чувствовал себя каким-то опустившимся бродягой, выживающим на подножном корме. Упрек наивной писюшки, которая, как оказалось, не нюхала в жизни пороха, вечно прикрытая широкой папочкиной спиной, резанул как по живому… и я постыдно не выдержал.

— По словам ублюдка, который шёл сюда убивать тебя и твоего отца, монстр, которая сюда прётся, размером всего с полторы-две коровы, дурочка, — бросил я через плечо, — А я участвовал в убийстве тварей, чей размер превосходил весь этот богами засранный хутор! Неоднократно.

Ну, почти не соврал. Тот песколаз был здоровенным! Ну, отвисшая челюсть девахи меня вполне радует.

— Прощай, зеленая! Наше путешествие было недолгим, непродуктивным и совершенно меня разочаровало!

— Пошёл к демонам!! — в спину мне донесся писк, знаменующий начало истерики.

Патронташи с трупов я сгребал, чувствуя, как поднимается настроение. Хватит с меня! Теовальд Кринхальзер, чтоб ему пусто было за такой неудобный к переноске чемодан, был отличным шансом на жизнь. Знатный, вроде даже обеспеченный, он мог стать мне билетом в общество, стартовой площадкой, даже, возможно, получилось бы заработать с его помощью денег на нормальное оружие. Он был источником информации, прикрытием, белой полосой в жизни. Но вот — одна чрезмерно решительная психичка, один не вовремя дёрнутый за хвост кот — получите, господин Магнус Криггс. Распишитесь.

…нет, не красивую, умную, опытную контрабандистку со своим транспортом, а дурного ребенка с кардинально меняющимся характером. А затем извольте защищать психичку и кучу бандитских баб за цистерну топлива. Нет, спасибо, я уж лучше назад, в леса. Хватит с меня ушибленных. Хватит с меня орков. И дурищ, умеющих крутить только штурвал и гаечный ключ с меня тоже хватит!

— Мау?

— Не косись на меня, Волди. Будь это обычная деревня с землепашцами, я бы остался. Пулемет видел? То-то и оно. Не хочу рисковать на пустом месте…

Как порядочный чело… кид, уходить просто так я не стал. Всё-таки, если рассуждать здраво, сидящие за частоколом орки мне ничего не сделали, кроме того, что попытались решить свои проблемы, используя имеющиеся в наличии активы. Разве нельзя сделать им шаг навстречу, объяснив, что я ухожу, за топливо можно не волноваться, да и вообще расслабиться. А так вот тут еще и девушка на дирижабле есть, а у девушки есть большой страшный пулемет. Попробуйте договориться, найти общий язык и вообще, всего хорошего, до свидания, спасибо за теплый приём!

Почему-то, хоть сразу стало ясно, что мне поверили, никто этим словам рад не был. Полетели грубые слова, злые фразы, посылы меня несчастного в разные нехорошие места. Дикий здесь континент, плохие разумные. Ничего, скоро это изменится. Заир Конн тар Фарагат придёт, порядок наведет.

Сделать в полной темноте ночного леса получилось около трех сотен шагов. Потом меня скрутило в судорогах так, как никогда раньше, внутренности чуть ли не полезли наружу, а пара зубов во рту просто лопнули, не выдержав давления от стиснутых челюстей. Еле слышно мыча, я валялся в осенней грязи, судорожно хватая ртом мелкие порции воздуха. Боли, в прямом понимании, не было, вместо неё было ощущение, как будто попал под напряжение, заставляющее тело ломать само себя. Я ослеп, оглох, потерял связь с реальностью, лишь судорожно и бесцельно елозя конечностями по земле.

Рывок в одну сторону и ощущения становятся почти невыносимыми. Тело, спасаясь, само дергается в другую. Легче. Чуть-чуть легче, но это я еще чувствую своими подпаленными нервами. Еще раз туда. Еще раз. Дальше. Еще дальше. Теперь как будто всё моё тело всего лишь зубной нерв, сдавленный воспаленной плотью. Следующий рывок куда сознательнее и дальше. Еще раз и еще. Отвратительные ощущения догоняют, преследуют меня, заставляя двигаться. Подчиняюсь, все увереннее и увереннее уходя в том направлении, где меньше боли. Уже различаю тревожный мяв Волди, бегущего по моим следам. Ускоряюсь.

Потом понимаю.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Нетерпимость законника»

Бросить невинных на съедение ихорнику для кида или шерифа — это совершенно противоестественно. Понимание приходит не образами, а болью, ощущениями, очень похожими на те, что меня скручивали ранее. Но другими, чуть-чуть другими. «Недостатку» плевать, что эти орки мне никто. Ему плевать, что я в ночном лесу в заднице мира и вокруг точно не Хайкорт, где я получал «класс». Ему плевать, что я ближе к ихорной твари, нежели к оркам и полугоблинше. Ему плевать на всё.

Он просто мучает меня, заставляя изменить своё решение. Это чувствуется, почти подсознательно. «Нетерпимость» реагирует именно на решение, желание, планы.

Гадство.

Выхода нет.

— Волди, мы возвращаемся.

— Мау!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 8

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Насильно мил не будешь». Отличная поговорка, в ней ярко демонстрируется, что даже самое благое пожелание, навязываемое другому, воспринимается в штыки. У меня никакого желания быть героем не было. Не здесь, не так, не из-под палки, не ради какой-то зеленой хрени на континенте, буквально набитом зелеными хренями, грабящими друг друга. Тем более после того, как с меня сняли «удавку» Бога-из-Машины, превращавшую таких как я, в боевых рабов бога.

— Твою мать! — в сердцах выдохнул я, останавливаясь на месте и понимая, что заблудился в потемках, но буквально через три секунды получая недвусмысленную подсказку, в какую сторону двигаться.

Крики.

Да вы издеваетесь! Бандюга-покойник хрипел, что в запасе почти сутки! Минимум сутки!!

Тьма, лес, мокро, холодно. Где-то неподалеку огромный мутант жрёт орочьих баб, мне нужно его уничтожить, а из имеющегося вооружения лишь револьвер и ружье со скользящим затвором. Патроны на то и другое маломощные, с то ли недосыпанным, то ли плохо сгорающим порохом. А еще есть нож, да. С полторы моих ладони длиной. Черт побери, да у меня нет ничего, что пробьет мышечный каркас этой твари. Зато есть «нетерпимость законника», вновь постепенно усиливающая свое