В Швеции и Норвегии политизация классового раскола в послевоенный период резко выделяется. В частности, с 1950 по 1970 год голоса социал-демократов среди 10 процентов наиболее высокообразованных избирателей были на тридцать-сорок пунктов ниже, чем среди остальных 90 процентов. Для сравнения, этот же разрыв составлял порядка пятнадцати-двадцати пунктов в Германии и Великобритании и десять-пятнадцать пунктов во Франции и США (рис. 16.1). Это показывает степень, в которой скандинавские социал-демократические партии были построены на исключительно сильной мобилизации рабочего класса и лиц подсобного труда. Кроме того, эта мобилизация была необходима для преодоления особенно сильного имущественного неравенства, сохранявшегося в двадцатом веке (особенно в Швеции, где избирательная система взвешивала голоса пропорционально богатству); она привела к созданию необычайно эгалитарных обществ в послевоенный период. Тем не менее, и в Швеции, и в Норвегии мы наблюдаем эрозию этой электоральной базы, которая начинается в 1970-х годах и продолжается на протяжении всего периода 1990-2020 годов. Менее образованные избиратели постепенно отдают свое доверие социал-демократам, которые к концу периода набирают самые высокие показатели среди высокообразованных. Конечно, по сравнению с тем, что мы наблюдаем в США и Франции и в меньшей степени в Великобритании и Германии, в Швеции и Норвегии социал-демократы действительно лучше голосовали среди малообеспеченных слоев населения. Но основная тенденция, которая наблюдается во всех странах уже более полувека, явно одинакова.

Послевыборные опросы, доступные в каждой стране, не всегда позволяют нам вернуться к 1950-м годам. Типы проводимых опросов и состояние сохранившихся записей таковы, что во многих случаях мы не можем начать систематическое сравнение до 1960-х или даже 1970-х или 1980-х годов. Тем не менее, собранные нами источники позволяют сделать вывод, что разворот электорального раскола является чрезвычайно общим явлением в западных демократиях. Почти во всех изученных странах мы видим, что профиль голосов левых партий (рабочих, социал-демократических, социалистических, коммунистических, радикальных и так далее, в зависимости от страны) за последние полвека изменился на противоположный. В период 1950-1980 годов профиль уменьшался в зависимости от уровня образования: чем образованнее избиратель, тем меньше вероятность того, что он проголосует за левые партии. В период 1990-2020 годов эта тенденция постепенно изменилась: чем выше уровень образования избирателя, тем больше вероятность голосования за левые партии (идентичность которых за это время явно изменилась), причем с течением времени она возрастала. Мы находим такую же эволюцию в таких разных странах, как Италия, Нидерланды и Швейцария, а также Австралия, Канада и Новая Зеландия (рис. 16.2). Если позволяют анкеты и опросы, мы также находим результаты, сопоставимые с результатами, полученными для Франции, США и Великобритании в отношении эволюции профиля голосования в зависимости от дохода и богатства.

В рамках этой общей схемы несколько стран демонстрируют явные вариации, обусловленные их социально-экономическими и политико-идеологическими конфигурациями. Эти конкретные траектории заслуживают более детального анализа, который выведет нас далеко за рамки данной книги. Позже я расскажу больше об Италии - хрестоматийном примере прогрессирующего разложения послевоенной партийной системы, приведшего к появлению социал-нативистской идеологии.

РИС. 16.2. Политический раскол и образование, 1960-2020 гг: Италия, Нидерланды, Швейцария, Канада, Австралия и Новая Зеландия

Интерпретация: В период 1950-1970 годов за демократов в США и за различные левые партии в Европе (рабочую, социал-демократическую, социалистическую, коммунистическую, радикальную и экологическую) голосовали больше менее образованных избирателей; в период 2000-2020 годов - больше более образованных избирателей. Мы находим тот же результат в США и Европе, Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Примечание: "1960-1969" включает выборы между 1960 и 1969 годами, "1970-1979" включает выборы между 1970 и 1979 годами и так далее. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

Единственным реальным исключением из этой общей эволюции расслоения электоральной демократии в развитых странах является Япония, в которой никогда не развивалась классовая партийная система, подобная той, что наблюдалась в западных странах после Второй мировой войны. В Японии Либерально-демократическая партия (ЛДП) находится у власти почти непрерывно с 1945 года. Исторически сложилось так, что эта квазигегемонистская консервативная партия добилась наилучших результатов среди избирателей из числа сельских фермеров и городской буржуазии. Поставив послевоенное восстановление в центр своей программы, она преодолела разрыв между экономической и промышленной элитой и традиционным японским обществом. Это был сложный момент, отмеченный американской оккупацией и крайним антикоммунизмом, вызванным близостью России и Китая. Напротив, Демократическая партия обычно добивалась наилучших результатов среди скромных и средних городских наемных работников вместе с более высокообразованными избирателями, которые стремились оспорить присутствие США и новый моральный и социальный порядок, представленный ЛДП. Однако она так и не смогла сформировать альтернативное большинство. В более общем плане, специфическую структуру японского политического конфликта следует рассматривать в связи с давними расколами вокруг национализма и традиционных ценностей.

Переосмысление краха лево-правой партийной системы послевоенной эпохи

Подведем итоги: По сравнению с очень высокой концентрацией доходов и богатства, наблюдавшейся в XIX веке и до 1914 года, в период 1950-1980 годов неравенство доходов и богатства упало до исторически низкого уровня. Отчасти это было вызвано потрясениями и разрушениями периода 1914-1945 годов, но более важной причиной изменений стала масштабная критика, которой подверглась доминирующая собственническая идеология XIX и начала XX века. В период с 1950 по 1980 годы были созданы новые институты, социальная и фискальная политика, направленные на снижение неравенства: это смешанная государственно-частная собственность, социальное страхование, прогрессивные налоги и так далее. В этот период политические системы всех западных демократий были построены вокруг "классового" конфликта между левыми и правыми, а политические дебаты были сосредоточены на перераспределении. Социал-демократические партии (в широком понимании - Демократическая партия в США и различные коалиции социал-демократических, рабочих, социалистических и коммунистических партий в Европе) черпали свою поддержку в основном у социально ущемленных классов, в то время как правые и правоцентристские партии (включая республиканцев в США и различные христианско-демократические, консервативные и консервативно-либеральные партии в Европе) черпали свою поддержку в основном у социально обеспеченных слоев населения. Это происходило независимо от того, какой аспект социальной стратификации - доход, образование или богатство - рассматривался. Эта классовая структура политического конфликта стала настолько распространенной в послевоенные десятилетия, что многие люди стали считать, что никакая другая форма политической организации невозможна и что любое отклонение от этой нормы может быть лишь временной аномалией. В действительности, эта классовая лево-правая структура отражала конкретный исторический момент и была продуктом конкретных социально-экономических и политико-идеологических условий.

Во всех изученных странах за последние полвека эта лево-правая система постепенно разрушилась. В некоторых случаях названия партий остались прежними, как в Соединенных Штатах, где ярлыки "демократ"