Шрифт:
Закладка:
Хаджар же упал на соседнюю платформу, а в это время пространство уже рассекал его удар. Принявший облик вертикального драконьего когтя, он достигал высоты вдвое большей, нежели волна ветра.
Яркий, сияющий, он источал волны стального света. Оставляя царапины на своде и металле, удар меча, многократно усиленный техникой Травеса, врезался в защиту Гройса.
Две металлических лапы обхватили удар-коготь, но оказались не в силах сдержать его подобно предыдущей технике. Дрожа, они сгибались, позволяя когтю продвигаться все ближе к Гройсу.
Ошарашенный, не верящий своим глазам патриарх был вынужден сделать несколько жестов руками. Вновь растеклась черным морем под его ногами энергия и взметнулись пять серпов. Они сцепились друг с другом клыкастыми пастями, образовывая пятиугольный щит.
Коготь, отбросив в стороны металлические лапы, ударил о щит и, перед тем как рассеяться, заставил Гройса сделать четыре шага назад.
С криком Гройс, сделав очередной резкий взмах, заставил серпы буквально разорвать технику Хаджара. Та исчезала, таяла, пропадая в мелких лоскутах — все, что осталось от могучего когтя.
Патриарх смотрел на тяжело дышавшего, покрытого кровью и потом, но стоявшего на ногах практикующего. Если где-то за пределами этого захолустья станет известно, что его заставил сражаться в полную силу простой смертный, то что там Парад Демонов, его даже в империях за человека считать не будут.
Гройс должен был убить это мелкое насекомое, которому просто повезло натолкнуться на артефакт. Или не повезло — потому что сегодня он лишится не только жизни, но и этого “наследия”.
Патриарх взмахнул рукой, указывая на противника. Он не сразу понял, что в полет сорвались не пять, а лишь четыре серпа. Пятый, помятый, изрезанный, лежал без движения на платформе.
На этот раз стены пещеры сотряс уже не драконий, а человеческий рык. И теперь уже патриарх сорвался с места и бросился в атаку.
Глава 180
Если бы кто-то вошел в этот момент в пещеру, то увидел бы лишь череду вспышек черного и стального света. То, как из этих самых вспышек вырываются удары меча, принимающие облик драконьих клыков и когтей. Иногда они чередовались с черными духами, выгрызающими куски породы или оставляющими глубокие следы на звенящих металлических платформах.
Но уже спустя несколько мгновений этот некто, будь он простым практикующим, а не адептом, скорее всего, умер бы, попав под один из таких “ударов”.
Гройс наседал на противника с такой силой и рвением, как еще ни разу за всю тысячу лет. В последний раз он бился с таким же остервенением и самоотдачей на экзамене в школе. Тогда, под взглядом холодных глаз учителя, он проиграл тому, кого сегодня зовут Крыло Ворона. Жалкому мусору, которого шпынял десятилетиями, а теперь вынужден гнуть перед ним спину.
Память о той схватке лишь подливала масла в огонь его ярости.
— Дух скорби!
Четыре клинка-серпа вычертили в воздухе символ, из которого вырывался огромный призрачный череп. Он, обнажив длинные, нечеловеческие клыки, попытался один укусом разорвать Хаджара. Генерал же, чувствуя, как ему отчаянно не хватает энергии, использовал “Весенний ветер”.
Уже третий драконий коготь за день (генерал был абсолютно уверен, что на четвертый у него не хватит сил) сорвался с клинка. Он врезался в черный призрачный череп, и прозвучал взрыв, который слышали даже воины, стоявшие у замка.
Гройса отбросило на десять метров и протащило по железной площадке. Хаджар отлетел на все тридцать. Он врезался в каменную стену и, зависнув в таком положении на пару мгновений, упал на железную площадку. Сверху посыпались окровавленные камни.
Медленно противники поднимались на ноги. И если на патриархе лишь в некоторых местах виднелись неглубокие царапины на броне и по правой скуле расплывался синяк, то Хаджар… От его некогда красивой красной брони остались лишь лоскуты стальных пластин. Руки и торс были покрыты резаными ранами. На правой ноге на бедре отсутствовал кусок плоти — туда пришелся “укус” одного из серпов.
Нейросеть все еще не могла просканировать данные патриарха, но этого и не требовалось. Хаджар был уверен в том, что каждый из параметров Гройса превышал его собственный как минимум на треть.
— Ты, наверное, думаешь, что ты герой? — тяжело дышал патриарх.
Он с омерзением стянул с себя стальные перчатки. Те, вместе с когтистыми лапами, со звоном упали ему под ноги и покатились к обрыву.
— Но это не так, — продолжал патриарх, медленно спускаясь к качающемуся Хаджару. — Ты не герой. Скажи мне, Безумный Генерал, ради чего ты пришел сюда? Чтобы помочь балиумцам? Ха! Не смеши меня. Я знаю, что тебе плевать на них. Как плевать и на Лунную армию. Ты пришел сюда из своих личных целей. Ты просто используешь окружающих тебя людей. Точно так же, как и я. Так скажи мне, зачем ты продолжаешь вставать? Прими свою смерть достойно.
— Т… н… ав, — сплевывая кровь, разбитыми губами прошептал Хаджар.
— Что-что? — переспросил Гройс.
Он подошел вплотную к генералу и склонился к нему, показательно приставив ладонь к уху.
— Ты не… прав, — прорычал Хаджар. — Мы… отличаемся.
— Да? Ну, просвети меня — скажи, чем же мы отличаемся.
Серпы зависли жалами вокруг шеи генерала, но не было страха в почти синих глазах. Ни страха, ни сомнений. Только крепкая воля, которая могла сломить небеса и расколоть землю.
Патриарх принимал это за безумие. Он никак не мог разглядеть дракона, пляшущего в глубине вражеского взгляда.
— Тем, что ты умрешь, а я нет!
На миг что-то изменилось в ауре генерала. Его меч будто стал острее, его взгляд — тяжелее, да и сам будто бы увеличивался в размерах, становясь таким же неприступным и монументальным, как самый высокий пик Черных скал.
Патриарх невольно отшатнулся, а когда понял, что только что сделал, то немедленно отдал мысленный приказ своим серпам-жалам. Артефакту, передававшемуся по наследству в его семье на протяжении сорока тысяч лет. Артефакту, ради обладания которым он убил в поединке собственных братьев и отца.
Но серпы так и не успели вонзиться в шею Хаджару. Тот опустил вторую ладонь на рукоять Лунного Стебля, и теперь уже из-под его ног растеклась озером энергия. Совсем не та, которую он использовал в своих недавних техниках. И один лишь “вид” этой энергии сдавил сердце Гройса.
Патриарх впервые за
