– Может, ты скажешь ему, а то он бубнит, мол, мужчина семью кормить должен, а жена должна дома сидеть… Так я бы сидела, – тут ее голос сорвался, – д-да н-не с кем, – она всхлипнула.

– Не волнуйся, не переживай, все будет нормально, – погладил Лорса ее руку.

– Как не переживать, если Нана уже намекает, – и совсем тихо, будто для себя, – и он… чувствую… не тот…

* * *

Встреча друзей была буйной, ненасытной. Рассвет застал их за откупориванием очередной бутылки. Дмитрий в тот день на работу не пошел, вновь общались до полуночи, вылечиваясь крепким чаем. Перед сном Дмитрий угрюмо бросил:

– Завтра меня этот подонок снова мучить будет.

– Кто такой? – удивился Самбиев.

– Ты представляешь, до сих пор нас курировал инспектор милиции Селиверстов – дрянь конченная, так он все ко мне приставал, я от него бутылкой с получки отделывался, а сейчас он бежал, какой-то Бакриев на его месте, бородатый черт. Мне кажется, он и по-чеченски говорить не умеет; так этот наглее прежнего, а я что получаю?

– Что, красные ушли – зеленые пришли? – пошутил Арзо, – не волнуйся, мы к нему Лорсу пошлем, пусть с ним пообщается.

Через несколько дней Дмитрий восторгался.

– Слушай, Арзо, твой Лорса – маг. Бакриев прибежал, чуть ли не ноги целовал, говорит, мы, оказывается, родственники. – И в тот же вечер: – Арзо, у Вики брат выезжает, мебель на таможне не пропускают…

Самбиев не дал договорить другу, с важностью:

– Это тоже в ведении Лорсы.

Так потихоньку Арзо загружал «пустячными» делами младшего брата. Поначалу Лорса молчал, ворчал, что это не его уровень, но постепенно смирился, ибо старший Самбиев целенаправленно, увеличивая день за днем нагрузку, заставлял его бегать по разным не понятным инстанциям, адресам, населенным пунктам, вступая в специфический людской контакт.

Каждое, даже самое пустячное, поручение Лорсе сопровождалось строгим инструктажем, в котором указывалась четкая цель и границы позволительной импровизации. Арзо знал, что Лорса – вымуштрованный судьбой солдат и постарается выполнить задание во что бы то ни стало, действуя напролом, «буром», без особой смекалки, с прямолинейной непосредственностью – что не всегда было удовлетворительно и порой порождало ненужные стычки, проблемы. Поэтому, перестраивая брата, Арзо строго контролировал действия Лорсы и требовал после каждого поручения не только результата, но и отчета, как этот результат получен. В основном Лорса направлялся туда, где на пути Арзо появлялись люди в камуфляжной форме, при оружии, с образованием не выше среднего. А так как революцию такие деятели сотворили, то они и пожинали плоды, посему у Лорсы свободного времени было маловато и, задерживаясь допоздна в Грозном, он тоже частенько оставался ночевать у Россошанских, вызывая радость Ларисы Валерьевны и Поллы, и молчаливое недовольство Дмитрия и Арзо – Лорса запрещал в квартире курить и на спиртное косился.

Сам Арзо, как он с важностью говорил, «пребывал в творческом поиске». В кругу своих он восторженно рассказывал, как вот-вот попадет на «золотую жилу» и «заграбастает» миллионы. Поначалу близкие – от Ларисы Валерьевны до племянников – больше него радовались, потом присмотрелись, призадумались, опечалились: видать, у Арзо «не совсем» с фантазией. Эта мысль в основном выражалась глубокими вздохами и сочувственными взглядами, а у Лорсы – напрямую, вслух. И только Полла, преданная жена, твердила: я верю, знаю, предвижу – птицу по полету видно.

Каждый день, ровно в восемь утра, как на работу, выбегал Арзо и весь день где-то пропадал. Единственное, что он смог сделать – это зарегистрировать собственную фирму «Бук». Еще из полезного – он взял в долг у своего «подельника» Шахидова значительную сумму; большей частью этих денег погасил старые долги, остаток абсолютно не экономил, веря в удачу. Удачи не было, была масса пустых разговоров, бесполезных встреч, ожиданий, расчетов.

В тот период многие чеченцы-«воротилы» были помешаны на банковских махинациях. Московские финансовые магнаты, бросая чеченцам «кость», на них списывали все криминальные грехи, создавали им имидж воров, аферистов, а сами вывозили за рубеж миллиарды отконвертированных долларов. Соблазн был велик, но Арзо в эту русскую «рулетку» не сыграл, и не от того, что побоялся, абсолютно нет, просто он посчитал себя выше этой грязной мишуры, не имеющей никакого отношения к бизнесу, и вообще, по духу он знал, что он игрок, и азартный игрок, но в лотерею играть, ждать удачи фальшивого авизо – не его уровень, не его предначертание. Он верил, что человек добьется только того, к чему он стремится, к чему себя готовит, и никакой манны небесной от судьбы ждать не следует, надо работать, все время чему-то учиться, действовать, активно жить, и ничего не бояться, тем более конкурентов!

Умозаключения, конечно, нужны, но гораздо важнее реальность. И никто бы Самбиева Арзо не судил, если бы он строил свои планы в уме, а он каждый вечер с новыми идеями, уже «обсужденными», в целом «решенными», приходит домой, допоздна на бумаге семизначные цифры пересчитывает, как итог – у Ларисы Валерьевны – все что пожелает уже в принципе есть, а она всю жизнь мечтает об аристократическом норковом полуманто; и ходить в нем ей нынче некуда, но желает она себя в нем хоть в зеркало посмотреть, на память внучке фотографию сделать, чтобы висела рамочка в веках, как раньше положено было, на стене, родословную подчеркивала, а потом, чтобы это полуманто внучка с гордостью носила, о бабушке всем рассказывала.

«Щедрость» Арзо не только на Россошанскую распространяется: так у Лорсы будет любая машина; у Дмитрия – компьютер новейшей модификации; вот только Полла мужа расстраивает – ничего не желает.

– Я тебе собственную клинику построю, – шепчет он ей на ухо.

– Ой, не надо мне клиник, позволь простым врачом устроиться, хоть копейку в дом принесу – уже долг проели.

– Что за чушь ты несешь? – вскипает, вновь к расчетам подается.

– Пошли, поспи, – обнимает его ласково со спины жена. – У тебя все получится, не торопись, ведь только-только мы домой вернулись. Ложись, завтра у тебя много дел, давай я успокою тебя, уложу…

Назавтра оговоренное и уже в принципе «решенное» накануне – испаряется. А это не халям-балям, это сделка, либо с никем никогда не виданной, но всеми предлагаемой и всеми покупаемой «красной» ртутью, либо, еще экзотичнее – яд гюрзы или печень акулы. И все это продается в Японию или в Америку, для тамошних больных, только как это в Чечню «проползает» или «приплывает» – логики мышления