П а с ь к о: «Тогда мы его – того…»

Ц ы б у л ь к о: «М-да, так сказать… Вот только воевать с мизерной Чечней позорно!… ведь посмотрите на карту, есть Азербайджан, Армения, Грузия, Украина в конце концов, а это что, позор, курам на смех».

Б а с к и н: «Пробовали, Прохор Аверьянович, армяне с азербайджанцами не воюют, а селами торгуют. Так мы туда этих чеченцев направляли, чтоб они сегодня на стороне армян село захватывали, а завтра за Азербайджан воевали. И в Грузию к абхазам мы их тоже посылали… Бесполезно. К тому же и Запад нам теперь запрещает вне Федерации воевать, говорят, находите, создавайте у себя горячие точки и воюйте сколько хотите, на своей территории делайте что угодно, свою армию разлагайте. А из Чечни создайте свой мятежный анклав и посредством него, якобы в обход Кремля, в непокорные Америке страны оружие поставляйте, а Америка в отместку их будет бомбить. Так что все просчитано, продумано».

Ц ы б у л ь к о: «И все-таки некрасиво мне с маленькой Чечней воевать. Присоедините к чеченцам и другие народы Северного Кавказа, чтоб вторая Кавказская война была».

П а с ь к о: «Пробовали, бесполезно. Не «клюют».

Ц ы б у л ь к о: «А мы им тоже оружием подсобим».

К л а р а: «Классику надо читать, они-то и кинжала порядочного не носили… Не дураки, как чеченцы».

Ц ы б у л ь к о: «Ну да ладно… А этот генерал наш?»

К л а р а: «Зато жена наша».

Ц ы б у л ь к о: «А это чеченцев не возмутит?»

П а с ь к о: «Нет, нет. Она для чеченцев стихи пишет, картины рисует, песни поет, лезгинку танцует, жижиг-галнаш лучше всех готовит, и…»

Б а с к и н: «Ну это перебор, перестарались… Пасько, стихи и картины оставь, а остальное убери из программы».

П а с ь к о: «Может, хоть жижиг-галниш оставим?»

Б а с к и н: «Ну ладно, оставь, пусть чесноком провоняются».

Ц ы б у л ь к о: «А этот генерал с задачей справится?»

Б а с к и н: «Справится, мы ему в помощь еще одного генерала, только к ингушам, направили».

Ц ы б у л ь к о: «Так вы мне хоть в лицо этого генерала покажите».

Б а с к и н: «Пасько, принеси портрет».

Пасько ринулся к выходу, Самбиеву спрятаться некуда, на шум явилась охрана, подглядывающего кинули к трону.

Ц ы б у л ь к о: «Фу ты черт! Так это Самбиев?»

З а х а р К о с т л я в ы й: «Он, он, сволочь длинная, козел кучерявый. Это он меня замочил и Столбище-24 от его мольбы возгорелось».

П а с ь к о: «А его брат Лорса что сделал? Мы для помощи генералу в Столбищах-18 чеченцев готовили, в грозненскую тюрьму перевели. Последний инструктаж должны были дать и оружие впридачу, чтоб беспредел устраивали как положено. А этот Лорса сам бежал и их с собой увел. Вот и сижу я днями напролет – горшки на рынке караулю».

Ц ы б у л ь к о: «А горшки при чем?»

П а с ь к о: «Из этих горшков их кормили. Я их теперь вылавливаю, вручаю, и они вновь покорны нам, а то могут из Чечни бежать и даже нас заразить, а так в горшке наша похлебка, наши деньги, наши удостоверения, а они все наши полковники».

Ц ы б у л ь к о: «Вот это ужас! Огородить Чечню! Санитарный кордон воздвигнуть, танки по периметру поставить!»

З а х а р К о с т л я в ы й: «А этого можно я ножичком попишу?»

К л а р а: «Пошел прочь, импотент вонючий! (Хватает Самбиева за руку.) Один дееспособный мужчина в округе! Я так ждала тебя, почему ты бежал, Арзик?»

Ц ы б у л ь к о: «Клара, так сказать! Ты мне изменяла? Иль хочешь изменить? Вот, всюду эти чеченцы! Захар! Разберись!»

Б а с к и н: «Нет, нет, Прохор Аверьянович, мой дорогой свояк, Клара только Вас любит, вами грезит и живет. Так это Клара?»

К л а р а: «Вот вам истинный крест! (Бросается пред троном на колени.)»

Б а с к и н: «А этот нам и раньше помогал и сейчас поможет, голова у него варит, импонирует он мне, в деле – силен…»

Ц ы б у л ь к о: «Так что-о-о! Мы ведь решили всех чеченцев того…»

Б а с к и н: «Всех нельзя, их не будет – за нас возьмутся… К тому же, при правильном подходе, они, ой, как полезны, дюже верного верны, очень надежны».

З а х а р К о с т л я в ы й: «Не верьте! Враги они, конкуренты, без понятий, любого замочат, глазом не моргнут…»

Ц ы б у л ь к о: «Да-а-а… Так что-о-о… Если они и девок у нас отнимают, то бомбить – так бомбить всех».

Б а с к и н: «Не торопитесь, а сердце для Вас у кого мы возьмем?»

Ц ы б у л ь к о: «А он отдаст?»

П а с ь к о: «А куда он денется? Наступит срок, ваш приказ, и вырвем с душой».

Ц ы б у л ь к о: «Тогда… пусть некоторые пока живут… и свободный генерал – тоже… Только, проверьте, как у него сердце и душа, в порядке?»

…Холодные, леденящие руки коснулись Самбиева, с криком он вскочил, испугал Ларису Валерьевну.

– Арзо, какой-то мерзкий тип… тебя спрашивает. Я открыть боюсь.

Самбиев глянул в окно – рассвело. Еще не придя в реальность от сна, он, как в бреду, побрел через темный длинный коридор, – машинально прильнул к глазку. Кошмар! – оскал металлических челюстей Пасько.

Арзо отпрянул, не хотел открывать, потом ему стало стыдно за свою трусость перед Россошанской, и он решительно, будто рвался в атаку, раскрыл дверь.

– Самбиев, тебе просили передать… Лифт не работает, тяжело поднялся.

– Постой, – поздно опомнился Арзо, пока оглядывал конверт, – а как вы меня нашли? –