огненным шаром – учитывая сопротивление амулета, его создание потребовало бы слишком много ресурсов. В ход, как всегда, пошли огненные стрелы. Талисман и здесь оказывал сопротивление, но лишь на этапе вылета пламени из моих рук. Огненную стрелу не нужно было долго концентрировать и удерживать, пламя срывалось вперёд, едва успев зародиться.

В этот день орки узнали, как выглядит ад – стрелы сыпались на них одна за другой, я не жалел сил, которых после ритуала в каменном кольце у меня было в избытке. Выскочившие вперёд варги полегли первыми, истошно визжа закатались по земле, кусая свои же горящие лапы и пытаясь вырвать предавшую их, поддавшуюся огню шерсть. Хозяев псов было не остановить одним попаданием, но они получали ещё и ещё – я не жалел энергии. Одному огненный плевок попал прямо в лицо и выел глаза, другой, подобно собакам, был вынужден броситься на землю, чтобы потушить загоревшиеся лохмотья и волосы, третий и вовсе превратился в движущийся факел… Несмотря на это, трое нападающих всё же преодолели убийственную стометровку.

Огромный, выделяющийся даже среди своих сородичей орк, уже предвкушал, как разрубит меня напополам своей неподъёмной для человека секирой. Словно пушинку, одним быстрым движением он вскинул её высоко в воздух и издал боевой клич. Двое слегка отстающих от него товарищей, подхватили этот устрашающий вопль, и меня охватила жуткая какофония не то ревущих, не то хрипящих звуков, вырывающихся из воспалённых орочьих глоток. Для человека этот клич не предвещал ничего, кроме неминуемой скорой смерти. Предводителю дикарей оставалось совсем немного, но достаточно для того, чтобы ещё две огненных стрелы устремились к цели.

Ослеплённый и сбитый с толку орк выпустил топор из объятой пламенем руки. От боли и ужаса он взвыл и заплясал, будто исполняя ритуальный танец, но, несмотря ни на что, не сбежал и, слегка придя в себя, вновь бросился в атаку, на этот раз с голыми руками. Кулаки орка были не менее убийственны, чем кузнечный молот, одним ударом он вышиб бы из меня дух, смял, отбросил в сторону. Но даже если бы мне удалось всё же остановить его, двое других уже поравнялись со своим лидером, их топоры были занесены для сокрушительных ударов, которые разорвут мою мантию, как тонкий пергамент, и пройдут сквозь разнеженное и податливое человеческое тело, как столовый нож сквозь сливочное масло. Ничто не могло отвратить грядущей беды, я смотрел в лицо смерти, но, на удивление, не испытывал страха – на это попросту не было времени, во мне оставалась лишь немыслимая сосредоточенность, граничащая с отчуждением от реальности. Можно было подумать, что это вовсе не я стою под ударом орочьих топоров, не я тот самый беззащитный, закутанный в красную мантию человек, что по своей глупости решился бросить вызов могучим воинам, превосходящим его и силой, и числом.

Масло не может сопротивляться ножу, оно лежит на тарелке, безучастно наблюдая над постигающей его судьбой. Масло не обладает ни волей, ни разумом, ни чувствами, чтобы передать своё состояние, остановить нависшую над ним руку. Я не был маслом. Непрерывный, мощнейший поток огня вырвался из руны – энергия высвободилась во все стороны, такой, какая она есть – дикая и первобытная, без всякой телекинетической защиты. Огонь с яростной целеустремлённостью хлынул во все стороны, норовя охватить как можно большее пространство. Он объял и меня, и гигантского орка, и его разъярённых соратников.

Я ничего не видел, всё поглотил бешенный вихрь. Дыхание спёрло, вокруг почти не было кислорода – жадная стихия выела всё, а тот воздух, что остался, раскалился настолько, что вдыхать его было бы самоубийством. Я знал, что в этот момент связки и мышцы моих врагов превращаются в угли, огненная буря обгладывает свою добычу, высушивает и переваривает их беспомощные тела – ни сила, ни выносливость, ни исполинский рост – ничто не спасёт от мести вырвавшегося из заключения пламени. Я стоял в сердце этого инферно, был готов к тому, что и сам превращусь в золу, не выберусь из созданной своими руками ловушки. Однако талисман надёжно защищал владельца. Жар ощущался, был едва стерпим, играл со мной, угрожал, высмеивал, но не решался исполнить свои злодейские планы, обжечь мою кожу или воспламенить одежду. Через несколько секунд всё было кончено. Шторм утих, а я остался стоять в одиночестве, нервно потирая обожжённую раскалившейся руной ладонь.

Шесть обугленных орочьих и три собачьих тела, лежали на дороге вниз. Орк, что пытался себя потушить, всё ещё шевелился, но было ясно, что это лишь предсмертная агония. Не осталось ни одного врага, представляющего угрозу – я победил. Только после осознания этого факта на меня навалилась усталость и последствия чрезмерного использования магии. На тренировках я развивал выносливость, но даже несмотря на это, прошедший бой меня полностью истощил. Если бы не зачерпнутые в каменном кольце силы, скорее всего, я бы не выдержал второй на сегодня бой и выдохся бы раньше, чем расправился со всеми противниками. До этого, я никогда не испытывал магию на орках, и не знал насколько сильны и крепки эти существа. Впредь стоило учитывать это и быть осторожнее. Что вообще толкнуло меня на этот бой? Ради чего я сражался? На это не нашлось ответов в моей раскалывавшейся на куски голове.

Ноги подкосились, я упал на четвереньки, в последний момент удержавшись руками. Магическое истощение вкупе с неприглядным зрелищем сделали своё дело – меня стошнило, организм предупреждал, что больше не может работать на износ. Отползя немного в сторону, я выпил бодрящее зелье и подождал немного, пока оно подействует. Когда в голове немного прояснилось, а тело, хоть и с неохотой, но всё же вновь стало меня слушаться, я поспешил покинуть место бойни – в любой момент сюда могли нагрянуть подкрепления. Оставшуюся часть пути я проделал самым быстрым шагом, на какой только был способен. Будь у меня силы, возможно, я бы и вовсе бежал без оглядки. Было ясно – даже один орк теперь будет для меня смертельной угрозой.

Когда я добрался до пещеры, то забыл обо всех делах, планах Корристо, Вершителе и моей роли в происходящем. Всё, чего я желал – это отдыха. Я повалился на циновку и