оказался явно недальновидным. Брэгг нисколько не стал популярнее со времен своего командования. В качестве посредника он не улаживал проблемы, а, скорее, становился их источником. Советовался он главным образом с Худом, явно метившим в командующие. Тот заявлял: «Мы должны наступать. Я считаю, что для нас было большим несчастьем отказаться от битвы с врагом гораздо севернее тех позиций, что мы занимаем сейчас. Пожалуйста, передайте президенту, что я буду продолжать безропотно исполнять свой долг… и делать все от меня зависящее для блага нашей страны». Брэгг предложил Дэвису назначить Худа вместо Джонстона. Дэвис почти согласился, несмотря на то, что Ли выступил против, мотивируя это опрометчивостью Худа («В нем все от льва и ничего от лисицы»)[1318]. Президент решил дать Джонстону последний шанс: 16 июля он попросил генерала «представить план операций». Тот ответил, что его план «должен зависеть от действий противника»: «Мы пытаемся сделать так, чтобы Атланту могло защищать ополчение штата, в таком случае действия армии будут смелее и масштабнее»[1319]. На следующий день Джонстона сменил 33-летний генерал Худ.

Этот шаг породил массу противоречивых отзывов, споры о нем не утихали очень долго. Как и отставка Макклеллана, смещение Джонстона одобрялось кабинетом и проправительственной фракцией в Конгрессе, но осуждалось оппозицией и вызвало настоящую скорбь в армии[1320]. Со своей стороны, Шерман признался, что «удовлетворен произошедшим». После войны он писал: «Правительство Конфедерации оказало нам весьма ценную услугу [заменив осмотрительного стратега отчаянным храбрецом]… «Именно это нам и было надо, — заметил Шерман, — сражаться на открытой местности, в равных условиях, вместо того чтобы раз за разом пытаться преодолеть укрепленные валы»[1321]. Впрочем, он произнес эти слова уже после окончания кампании, а Дэвис (как, кстати, и Линкольн) предпочитал генералов, которые желали сражаться. Отдать Атланту без боя значило бы ввергнуть весь Юг в уныние, поэтому, какими бы ни были качества Худа, потребовалась уверенность в том, что хоть кто-то не сделает это без боя.

Разумеется, сразу же после принятия командования Худ попытался разбить янки, добившись противоположного результата. После форсирования Чаттахучи Шерман вновь направил Макферсона на фланг (на сей раз на левый), чтобы перерезать последнюю железнодорожную ветку, связывавшую Атланту со штатами Верхнего Юга. Шофилд следовал за ним по более короткой дуге, а Камберлендская армия Томаса готовилась переправиться через Пичтри-Крик непосредственно напротив Атланты. Худ увидел здесь возможность разбить Томаса до подхода основных сил, но атака 20 июля началась на несколько часов позже необходимого, когда «синие мундиры» уже успели выйти на берег. В самом кровопролитном сражении этой кампании пять союзных дивизий отбросили равные им силы мятежников.

Не добившись успеха, Худ предпринял вторую попытку. 21 июля он отвел армию на укрепленные позиции, опоясывавшие город, а поздно вечером отправил один корпус в изнурительный марш-бросок, чтобы напасть на далеко выдвинувшийся на юг фланг Теннессийской армии Макферсона. Корпус атаковал, но фланг этот оказался выдвинут совсем не так далеко, как они рассчитывали. Оправившись от неожиданности, федералы стали яростно сражаться, и за один день потери южан составили половину от тех, что они понесли за два с половиной месяца под командованием Джонстона. Однако северянам пришлось заплатить за это гибелью генерала Макферсона, отказавшегося сдаться, когда он по ошибке заехал в расположение южан, пытаясь выправить строй своих войск.

Хотя Шерман горевал о гибели своего лучшего командира, он не стал терять время. Командование Теннессийской армией перешло к Оливеру Ховарду, переведенному из Потомакской армии. Однорукий «Солдат-Христианин» из Мэна повел богохульствовавших уроженцев Среднего Запада в очередной обход позиций конфедератов, направившись на юг, чтобы перехватить единственную действовавшую железную дорогу из Атланты. Худ выслал навстречу ему один корпус и готовил другой, чтобы перейти в контратаку, однако федералы 28 июля неласково обошлись с ними в битве при Эзра-Черч в двух милях к западу от города, так что вместо контратаки мятежники были вынуждены вновь рыть окопы. Единственным их достижением было то, что они все же не пропустили врага к железной дороге.

В трех сражениях за восемь дней потери Худа составили 15 тысяч человек против 6000 у Шермана, но отвага южан, казалось, остановила неумолимое движение «синих мундиров» к Атланте. Союзные артиллерия и пехота приготовились к осаде, а кавалерия совершила бросок далеко в тыл врага, чтобы все-таки разрушить железную дорогу. Одна конная дивизия северян направилась к Андерсонвиллу, чтобы освободить томящихся там в ужасных условиях пленных, но кавалерия мятежников остановила их на полпути. В Андерсонвиля так-таки попали 600 солдат, но только в качестве пленных. Кавалерия и ополчение южан не позволили врагу нанести серьезный ущерб железной дороге, а рейды южан по тылам Шермана досаждали северянам даже больше.

Жители продолжали бежать из города; некоторые нашли свою смерть от осколков снарядов федеральной артиллерии, разрывавшихся на улицах. «На войне как на войне, здесь не ищут популярности», — объяснял впоследствии Шерман то, что в Джорджии он уже не был больше желанным гостем[1322]. Храбрость упорно сопротивлявшихся защитников Атланты передалась южанам на всех фронтах. Большинство газет Конфедерации видели в атаках Худа признак силы. Atlanta Intelligencer (издававшаяся в тот момент в Мейконе) предсказывала, что «Шерман потерпит самое ужасное поражение из всех, которые в этой войне терпели генералы янки… Еще до конца августа янки уберутся из-под Атланты». «Бодрящие» новости из Джорджии убедили чиновника военного министерства из Ричмонда в том, что «армия Шермана обречена»[1323]. Ричмондские газеты ликовали: «Атланта может чувствовать себя в безопасности, и Джорджия скоро вздохнет свободно… Этот штат выплыл из пучин безысходности»[1324].

Севернее Потомака общественное мнение смотрело на вещи с противоположной стороны. По мере продвижения Шермана к Атланте в июле газеты предсказывали падение города еще до следующего выпуска. К началу августа прогнозы стали более осторожными: «в течение нескольких дней»; один обозреватель признался, что «несколько озадачен столь упорным сопротивлением врага». К середине месяца бостонская газета поделилась «дурными предчувствиями», a New York Times предостерегла от «ужасных приступов отчаяния, в которое мы всегда впадаем, узнав о наших неудачах». Один солдат из Висконсина, ранее полностью уверенный в успехе, писал домой 11 августа: «Нам почти не удается продвинуться к Атланте, для ее взятия потребуется еще время». В Нью-Йорке же видный деятель Санитарного комитета высказывал опасение, что «как Грант, так и Шерман стоят на пороге катастрофы»[1325].

II

Осада Грантом Питерсберга в эти удушающе жаркие дни выглядела даже менее успешной, чем действия Шермана против Атланты. Солдаты с обеих сторон все глубже зарывались в землю, чтобы избежать пуль снайперов и орудийных