И однако же, он еще не слышал в глубинах этого шума самого прекрасного голоса!

Он спускался по каменистым дорожкам, не видя, не слыша ничего, кроме воспоминания об этом несказанном эхо.

Жизнь играла ему свою веселую песню. Мир изменился.

И радость в соответствии со своей привычкой рвалась из его груди, словно любая людская форма была слишком тесной для божества.

– Что с тобой? – спросила его Мари. – Уж не заболел ли? А то красный как рак! Да и поздно уже.

Флоран Макс словно пробудился ото сна. Собирался ли он рассказать? Собирался ли он, спустившийся с горы, словно легендарный герой – с гор Гарц, он, побывавший едва ли не в гостях у фей, собирался ли он поделиться этой восхитительной новостью?

Опыт советовал молчать, ревность это ему приказывала.

Сокровище, которое он обнаружил, – им он не поделится ни с кем. Этот шум принадлежит только ему. Никто, кроме него, не вкусит его прелестей.

Он ответил неразборчивым ворчанием.

Мари смотрела на него исподлобья.

Поужинали в тишине, за столом, накрытом скатертью в сине-белую клетку. Но хотя физически Флоран Макс находился там, мысленно он переносился то к краю обрыва, то в неведомое ему место, где зарождался этот шум, место, которое он рисовал в своей голове исключительно за счет силы воображения.

Внезапно он вскочил на ноги и принялся расхаживать взад и вперед.

– Да что это с тобой? – ужаснулась Мари.

– Помолчи!

Воспоминание, оно не давало ему покоя! Этот феерический город, который он только что мысленно создал, эти купола, эти минареты, эти террасы, это безмятежное изобилие сверкающих сквозь туман дворцов и колонн – виде́ние всего этого возникло из его детства! Он вспомнил! Вспомнил!

Он смутно припоминает следующее. Ему десять лет. Он сидит на обтянутом гранатового цвета бархатом, с каймой из гобеленовой ткани стуле. Он смотрит куда-то вдаль, в пустоту, и видит сказочный город. На коленях у него книга в кожаном переплете, рассказывающая какую-то фантастическую историю, что-то там про путешествия. Но что это за книга – серьезная или сборник сказок? Этого уже и не вспомнишь… Просто подержанная книжка, вытащенная из отцовской библиотеки, которую впоследствии сожгли немцы… Текст он и сегодня, спустя тридцать пять лет, видит отчетливо. Да и как такой забудешь? То было одно из очарований детства!

Вот что написано в той книге, как это помнится Флорану Максу:

«…Часа в два пополудни караван снова двинулся в путь.

В знойном мареве дня воздух так дрожал, что пески пустыни походили на колышущиеся воды моря. Вследствие преломления света на границе между разными слоями воздуха в небе ежесекундно возникали обманчивые картины. Появлялись оазисы, поднимались и тут же исчезали горные хребты. Эти миражи были то перевернутыми, то прямыми; и, будучи иногда двойными, они являли нам химеру берега и его отражение в безмятежной волне.

Один из них был так красив, что нам показалось, будто мы наблюдаем спектакль в Оперном театре. Представьте себе божественный пейзаж, совершенно внезапно возникший на горизонте и убедивший нас в том, что там находится один из самых прекрасных городов в мире, – мы вошли в него при ослепительном свете луны, даже более яркой, чем солнце. Мы заметили просторную террасу, стены и балясины которой отражались в озере; и по обе стороны от этой террасы располагались здания архитектуры гармоничной и поразительной, при том что зданий этих, громоздившихся одно над другим в глубине миража насколько хватало глаз, было бесчисленное множество. Здесь же мы увидели купола и чрезвычайно тонкие башни, стрелами взметнувшиеся ввысь по всему городу; их было не меньше, чем корабельных мачт в забитом судами порту. Нечто вроде колокольни возвышалось над террасой; заканчивалась эта постройка блестящим диском, который заискрился, когда по нему ударило, как нам показалось, что-то вроде молоточка. Почти все мы сошлись во мнении, что то был какой-то тимпан.

По причине волнения, царившего по всей длине балюстрады, мы подумали, что различаем расхаживающих взад и вперед людей; но нужно заметить, что видение дрожало, словно было нарисовано на подвижном холсте, и что мы даже не успели как следует его рассмотреть – столь поспешно оно улетучилось.

Но самое занятное заключалось в том, что этот иллюзорный город, несомненно, был призраком какого-то реального города; однако же никто из нас его не узнал.

И это несмотря на то, что все мы, входившие в этот отряд путешественников, могли похвастаться тем, что объехали весь земной шар. Возможно, решили мы, этот прекрасный город из миража является столицей некоей империи, скрывающейся в неизведанных глубинах Африки, и где-то, отдельно от нашей цивилизации, существует другая.

Но подобные предположения противоречат здравому смыслу, и наши ученые спутники предпочли не согласиться с данной гипотезой, отвергнув задним числом это видение и заявив, что жажда, усталость и солнце вызвали у всех нас галлюцинации».

В памяти Флорана Макса отчетливо звучала исключительно эта последняя фраза. Он прикидывал, мог ли «тимпан» быть тем гонгом, периодическое звучание которого задает направление шуму горы, и две уверенности слились в убежденность: тот рассказ не был сказкой, мираж не был галлюцинацией; город на самом деле существует. Существует потому, что один человек видел его отражение, а другой – слышал его эхо.

Он существует! Но где?

Стиль того повествования был не слишком архаичным. Он мог быть написан в начале XIX века, самое давнее – в конце века XVIII. Было ли в ту эпоху открыто какое-то королевство, какая-нибудь столица? Нет, лишь негритянские племена, небольшие местечки, состоявшие из саманных построек, вроде Абомея или Тимбукту. И разве не все уже было открыто ранее?

Однако же он существовал где-то, этот город, как бы далеко это ни было! Законы физики являлись тому свидетельством! Но тогда…

Флоран Макс был уверен, что книги ему уже не найти – ни той, которую он читал в детстве и которая затем погибла, ни другой такой же. Ему просто не от чего было отталкиваться в своих библиографических поисках…

В то же время интуиция ему подсказывала, что город находится вне досягаемости, что найти его не в силах человеческих и от этой мысли нужно отказаться, не стоит терять время в погоне за фортуной, когда она рядом; и, не имея возможности обнаружить источник этого восхитительного шума, нужно довольствоваться возможностью слушать его в любое время.

Тогда-то ему впервые и пришла в голову мысль – приобрести этот овраг, эту скалу и построить в