всех, поскольку «закон природы» поддерживал права людей как разумных животных. Благодаря разуму (полагал Локк) люди пришли к соглашению, заключив друг с другом «общественный договор», о передаче своих индивидуальных прав судить и наказывать не королю, а всему сообществу. Таким образом, сообщество является настоящим сувереном. Большинством голосов она выбирает главного управляющего, который исполняет ее волю. 120 Он может называться королем, но, как и любой другой гражданин, обязан подчиняться законам, принятым общиной. Если же (подобно Якову II) он пытается нарушить или обойти их, община имеет право лишить его власти, которую она ему предоставила.

Локк защищал не Вильгельма против Якова, а (теперь уже победивший) парламент против любого короля. Высшей властью в государстве должно быть законодательное собрание. Она должна выбираться никем не покупаемым голосованием народа, а законы должны сурово наказывать любую попытку купить голос гражданина или законодателя; Локк не предвидел, что восхищавший его Вильгельм III будет вынужден покупать голоса членов парламента и что влиятельные семьи еще 140 лет будут контролировать и распоряжаться голосами «гнилых районов». Функции законодательной власти должны быть строго отделены от функций исполнительной, и каждая из этих ветвей власти должна служить сдерживающим фактором для другой.

«У правительства, — говорил Локк, — нет другой цели, кроме сохранения собственности». 121 Когда-то существовал первобытный коммунизм, когда пища росла без посевов, а люди могли жить без труда; но когда начался труд, коммунизму пришел конец, ибо человек, естественно, претендовал на то, чтобы считать своей отдельной собственностью все, чья стоимость была создана его трудом. Труд, таким образом, является источником «девяноста девяти сотых» всех физических ценностей. 122 (Здесь, сам того не желая, Локк предложил современному социализму один из его основных постулатов). Цивилизация развивается через труд, а значит, через институт собственности как продукта труда. Теоретически ни один человек не должен иметь больше собственности, чем он может использовать; 123 Но изобретение денег позволило ему продавать излишки продукта своего труда, которые он не мог использовать, и таким образом возникло огромное неравенство в имуществе между людьми. В этом месте можно было бы ожидать критики концентрации богатства; вместо этого Локк рассматривал собственность, как бы неравномерно она ни была распределена, как естественную и священную; продолжение социального порядка и цивилизации требует, чтобы защита собственности была первостепенной целью государства. «Верховная власть не может отнять у любого человека часть его собственности без его согласия». 124

Исходя из этого, Локк не мог допустить никакой революции, связанной с экспроприацией собственности. Но как «пророк и голос Славной революции» 125 он не мог отрицать право на свержение правительства. «Народ освобождается от повиновения, когда незаконно покушаются на его свободу или собственность», ибо «цель правительства — благо человечества. А что лучше для человечества? Чтобы народ всегда был подвержен безграничной воле тирании или чтобы правители иногда могли противостоять, когда они становятся непомерными в использовании своей власти и применяют ее для разрушения, а не для сохранения собственности своего народа?» 126 Если некоторые гугеноты и философы-иезуиты санкционировали революцию для защиты единственной истинной религии, то Локк санкционировал ее только для защиты собственности. Секуляризация меняла место и определение святости.

Влияние Локка на политическую мысль сохранялось вплоть до Карла Маркса. Его философия государства так хорошо подходила к правлению вигов и английскому характеру, что в течение столетия ее недостатки игнорировались как тривиальные изъяны в великолепной Хартии буржуазии. Она придала ореол не только 1689 году, но и, благодаря замечательному предвидению, 1776 и 1789 годам — то есть трем этапам восстания бизнеса против рождения, денег против земли. Сегодня критики улыбаются над тем, что Локк выводил правительство из согласия свободных людей в естественном состоянии, так же как он улыбался над тем, что Филмер выводил его из патриархов, Адама и Бога. «Естественные права» подозрительны и теоретичны; в беззаконном обществе единственным естественным правом является высшая власть, как сейчас между государствами; а в цивилизации право — это свобода, желанная для индивида и не вредящая группе. Правление большинства может существовать в небольших сообществах по менее важным вопросам; обычно правление осуществляется организованным меньшинством. Сейчас правительства признают более серьезные обязательства, чем защита собственности.

Тем не менее, достижения этого второго трактата по-прежнему огромны. Он расширил победу парламента и вигов над монархией и тори в теорию представительного и ответственного правительства, которая вдохновляла один народ за другим в их восхождении к свободе. Англия отвергла локковское разделение властей и подчинила все правительство законодательной власти; но его доктрина была направлена на то, чтобы сдерживать исполнительную власть, и эта цель была полностью достигнута. Его вера в человеческую разумность и порядочность, его умеренность в применении теории к практике стали стандартной процедурой в английской политике, делая революцию незаметной, но реальной.

Из Англии идеи Локка перешли во Францию вместе с Вольтером в 1729 году; они были подхвачены Монтескье во время его визита в Англию в 1729–31 годах; они нашли отклик у Руссо и других до и во время Французской революции и появились в полном объеме в Декларации прав человека, принятой Учредительным собранием в 1789 году. Когда американские колонисты восстали против возрождающейся монархии Георга III, они взяли на вооружение идеи, формулы, почти слова Локка, чтобы выразить свою Декларацию независимости. Права, которые отстаивал Локк, стали Биллем о правах в первых десяти поправках к американской Конституции. Его разделение государственных полномочий, распространенное Монтескье на судебную власть, стало живым фактором американской формы правления; его забота о собственности вошла в американское законодательство; его эссе о веротерпимости повлияло на отцов-основателей, отделивших церковь от государства и провозгласивших религиозную свободу. Редко в истории политической философии один человек оказывал столь длительное влияние.

3. Разум и материя

Влияние Локка в психологии было столь же обширным и глубоким, как и в теории управления. Он писал «Эссе о человеческом понимании» с 1670 года; характерно, что он отправил его в типографию только после двадцати лет доработки; и тогда за этот шедевр психологического анализа он получил тридцать фунтов. Сам он приписывает возникновение «Эссе» разговору в Лондоне в 1670 году:

Пять или шесть друзей, собравшись у меня в комнате и рассуждая на тему, весьма далекую от этой, быстро оказались в затруднительном положении из-за трудностей, возникавших со всех сторон. После того как мы некоторое время ломали голову, не приближаясь к разрешению этих сомнений…мне пришло