Шрифт:
Закладка:
– Готова поспорить, что ты – хорошая мать.
– Так и есть, – сказала я и отключилась.
Я проснулась от голоса Холли – той его версии, которую я не слышала не один десяток лет.
– Ладно, милая. Все в порядке. Я уверена, это пустяки. Приляг. Ты достаточно воды пьешь?
Я сразу поняла, что она разговаривает с Роузи. Этот голос я слышала много лет назад, когда мы были подругами, и мне нездоровилось или хотелось вздремнуть. Это взбодрило молекулу хорошего настроения в моем мозгу, и я вздохнула.
Холли помолчала, а потом сказала еще мягче:
– Скоро я приеду. Позвони сестре. Пусть приедет. Я тебя люблю.
Я подумала, знает ли Роузи, как ей повезло с Холли. Иметь такую подругу – это все равно что иметь рядом с собой супергероя. Я могла только догадываться о том, какой она была в супружестве. Когда умер Джефф, я надеялась, что она приедет на похороны, а когда она не появилась, я свернулась калачиком возле малышки Мэдди и излила на дочь всю любовь, скопившуюся во мне в ожидании Холли. Капля за каплей она проникала в уши Мэдди с моими словами: «Я всегда буду любить тебя. Я никогда не оставлю тебя, пока ты будешь нуждаться во мне. Ты можешь делать что угодно. Ты – мир». Это мое уверение в вечной любви звучало для нее словно колы- бельная.
Холли, продолжавшая разговор, сказала:
– Что ты имеешь в виду, говоря, что мне хорошо быть подальше? Нет, это не так.
В ее голосе не слышалось едкого раздражения, которое прорывалось в разговоре со мной. Она слушала и отвечала не как авторитарная Холли, а как мягкая Холли, которую я знала много лет назад. Это она говорила мне перед экзаменом:
– Сэм, ты сечешь в математике. Ты уже сдавала ее раньше. И снова сдашь.
– Мне не нужно больше людей. Мне хватает тех немногих, которые у меня есть. – Она сделала паузу. – Я люблю нашу деревушку и вернусь, как только смогу.
Снова повисла тишина, а потом она сказала:
– Знаю. Я бы не встретила тебя. Знаю, милая. А теперь не беспокойся обо мне и ложись спать. Всегда.
Я открыла глаза и увидела, что прямые плечи Холли поникли. Она стояла лицом к широкому окну, выходившему на дорогу, в той же позе, как когда я заснула. Я оперлась на локоть.
– Холли, все хорошо? Роузи в порядке?
Холли вздрогнула и кашлянула.
– Да. Отлично. Я воспользовалась твоим телефоном. Ты бы хоть пароль на него поставила. Тут какой-то Брю-Дрю тебе сообщения строчит.
Раздосадованная, я спустила ноги с кровати. Судя по часам у изголовья, я проспала час. Я потянулась к спасительному стакану кофе и сделала глоток.
– Оказывается, у тебя есть мужчина.
– Его нет.
– А Брю-Дрю спрашивает: «Ты как, хвост торчком? Или бочком?»
– Это шутка. Он шутит.
Я улыбалась так, как будто речь шла о чем-то большем. Стоило телефону звякнуть, и мне становилось радостно. Я хотела объяснить, что Брю-Дрю – это врач, с которым мы разговаривали в палате у Кэти, чтобы Холли была в курсе его миссии. Хотелось ли мне сказать это и в то же время надеяться, что между нами что-то еще? И если я не проясню все прямо сейчас, не окрысится ли она на меня потом?
– Что теперь? – спросила Холли.
– Она вернется. Я уверена.
Холли подошла и бросила телефон на кровать рядом со мной.
– Хочется на это надеяться.
Мы не привыкли разговаривать. Что может быть проще болтовни? Но это катализатор дружбы, а если движение идет в обратном направлении, как у нас с Холли, значит, этот процесс требовалось запустить. Нам была нужна подсказка, а не перчатка.
Я открыла телефон и погуглила «Пристанище Лучших Друзей».
– Посмотрим, куда ехать.
Страница загрузилась, и я прочитала:
– «Пристанище» существует тридцать лет. Это крупнейший в стране приют, в котором не умерщвляют животных.
– Не умерщвляют?
– «Не умерщвляют» означает, что о животных там заботятся или подыскивают им дома.
– И насколько он большой?
– Ух ты! Здесь сказано, что территория составляет полторы тысячи гектаров, а еще семь тысяч они арендуют у штата и федерации.
– Солидно.
Холли, похоже, была впечатлена и вместе с тем озадачена.
– Там проживают собаки, кошки, кролики, птицы, свиньи, лошади и другие животные. Тысяча шестьсот разных животных.
– И все бегают по территории? А нам предстоит самим его разыскивать?
Я представила, как Арахис галопирует бок о бок со статным мустангом или бегает взапуски с другими большими собаками, так что ушки развеваются на сухой жаре. Я так живо себе это представила, что прямо самой захотелось того же.
Я сказала:
– Я надеюсь.
А Холли одновременно со мной сказала:
– Похоже на бред.
Мы обе усмехнулись, не удивленные нашей разной реакцией.
– Однако выглядит организованно. Вот карта. Взгляни.
Холли надела очки.
– У меня тоже есть для чтения. Как-то вдруг перестала видеть вблизи.
Она проигнорировала наше сходство и посмотрела на карту.
– Люди любят животных.
Я не помнила, что Холли не любит животных, и хотела понять. Раньше я бы спросила ее прямо, но сейчас даже для меня любой вопрос звучал как встречный упрек. Может, если бы я притворилась, что мы подруги, заговорила бы, как раньше, когда она была расположена ко мне. Я разжала челюсти, пытаясь найти тему для разговора, что-то, помимо гектаров и цифр, объяснить про Арахиса и Кэти, но в то же время ничего не объясняя всезнайке Холли.
Я почти додумала эту мысль, когда прямо за окном возник кемпер и остановился.
– Саммер вернулась! – закричала я.
Ощущение сродни триллеру, концовка которого оставляла чувство неудовлетворенности и вместе с тем счастья, что напряжение наконец-то отпустило. «Уф», – сказал мой мозг.
– Сукина дочь, ты была права.
Мы выскочили за дверь как раз в тот момент, когда Саммер стукнулась о тротуар.
– Девчонки, сейчас я вам такое покажу!
Волосы она собрала в хвост, а на лице у нее было восторженное выражение школьницы, ликующей по поводу художественного проекта.
– Саммер, какого черта ты свалила с нашим барахлом и бросила нас? – сказала Холли.
Саммер опешила, точно ей ни на секунду не приходило в голову, что она сделала что-то не так.
– Я вас не бросала. Я здесь. А это прямо подтверждает, что я вас не бросала. Сэм прислала мне адрес. – Она раздосадованно посмотрела на нас обеих. – А где Арахис?
– Его отправили в Юту, – сказала я, испытывая облегчение оттого, что Саммер
