Шрифт:
Закладка:
Хорек взялся исполнить задачу и, хотя с отъездом возникла задержка, справился с делом настолько хорошо, что заслужил расположение влиятельного Куратора: через год-другой он вновь был послан в Китай, но уже не сторожем коллекции, а сменщиком Уильяма Керра. Именно вторая поездка создала ему репутацию среди ботаников и садоводов — из Макао и Кантона, где он провел два года, Хорек привез много новых растений. Он старательно отбирал виды, которые наверняка приживутся на британской почве, и вскоре его новинки заняли прочное место в английских садах: два сорта глицинии, обольстительная лилия, прелестная азалия, необычная примула, лучезарная камелия и прочие.
— Для многих Кантон стал лесенкой к богатству, и мне повезло оказаться среди этих счастливчиков, — сказал Хорек.
— А какой он, этот город? — спросила Полетт. — Наверное, там повсюду сады?
Хорек рассмеялся, что с ним бывало редко.
— Ничего подобного, это деловой, невиданно многолюдный полис. Огромный, больше Лондона. Море домов и лодок, а растения объявляются в самых неожиданных местах: укутывают крышу сампана, обвивают прогнившую изгородь, свешиваются с укромного балкона. По улицам снуют тележки с цветочными горшками, реку утюжат лодки, торгующие исключительно цветами. В праздники весь город утопает в бутонах, а цветочники продают свой товар по ценам, которые заставили бы английских садовников позеленеть от зависти. Однажды я своими глазами видел, как целую лодку орхидей распродали за час, а ведь каждый цветок стоил сотню серебряных долларов.
— Ужасно не терпится все это увидеть, сэр!
Хорек нахмурился.
— Знаете, не выйдет.
— Что? Почему?
— Европейкам запрещен въезд в Кантон. Таков закон.
— Но как же так, сэр? — в отчаянии воскликнула Полетт. — А коммерсанты, что живут там? Разве жены и дети не с ними?
Хорек покачал головой:
— Дальше Макао иностранкам ходу нету.
Известие, что она не увидит Кантон, жутко расстроило Полетт — как будто с небес низвергся огненный меч, отсекший ее от Эдема и лишивший возможности вписать свое имя в анналы ботанических изысканий. На глазах ее закипали слезы.
— Но где же я буду жить, коль не смогу поехать с вами в Кантон?
— В Макао многие респектабельные английские семьи берут постояльцев. Потерпеть вам недолго, неделю-другую.
Всю дорогу Полетт представляла, как на природе будет собирать растения, и теперь, чувствуя себя обкраденной, расплакалась:
— Но я же пропущу самое интересное!
— Успокойтесь, мисс Полетт, не надо так переживать, — сказал Хорек. — Вдоль побережья рассыпаны острова, где вы сможете заняться сбором. Причин для огорченья нет. Вот, взгляните…
На морской карте он указал на сотни островков в разверстом устье Жемчужной реки. На левой стороне устья расположилось португальское поселение Макао, где чужеземные корабли получали «штемпель», дозволявший проход по реке в Кантон. Возле правой его стороны лежал крупный, продуваемый ветрами, малонаселенный остров Гонконг, жители которого не придавали значения полу чужестранцев, ступавших на их берег. Однажды Хорек его посетил, получив уникальную возможность заняться в Китае сбором диких растений. В тот раз он отыскал чудесные орхидеи и всегда хотел вернуться на остров, дабы тщательно его исследовать.
— О лучшем месте нельзя и мечтать, мисс Полетт. Там ваше желание соприкоснуться с живой природой осуществится в полной мере.
Как обычно при встрече, Задиг крепко обнял друга и расцеловал в обе щеки. И лишь когда друзья расступились, Бахрам заметил разительную перемену в облике старинного приятеля.
— Надо же! — воскликнул он. — Ты прям белый господин! Саиб!
Облаченный в парусиновые брюки, сюртук и сорочку со стоячим воротничком, Задиг поправил галстук и смущенно отмахнулся:
— Смейся, смейся, дружище, — сказал он. — Может, когда и тебе придется этак вырядиться. Тут оно иногда бывает полезно.
В гостиной хозяйской каюты перед открытым иллюминатором стояли два больших деревянных кресла. Усадив друга, Бахрам спросил:
— Надеюсь, ты так оевропеился не ради пан-масалы?[17]
— Пока что нет, — усмехнулся Задиг.
— Вот и хорошо. — Бахрам кивнул кхидмадгару, вестовому, чтоб подавал угощение.
Задиг оглядел гостиную, в которой бывал много раз.
— Слава богу, здесь ничто не попорчено. А вот нос корабля выглядит ужасно.
— Нам еще повезло, — сказал Бахрам. — Такого шторма я не припомню. Смыло двух ласкаров, погиб мой старый секретарь-парс, его убило прямо в каюте. Да еще трюм затопило.
— Груз пострадал?
— Мы потеряли триста ящиков.
— С опием?
— Да.
— Ничего себе! — Задиг вскинул бровь. — По ценам прошлого года это стоимость двух новых кораблей!
Вестовой поставил серебряную шкатулку на чайный столик. Откинув крышку, Бахрам взял свежий зеленый лист бетеля и тщательно обмазал его лаймом.
— Шторма сильнее я не припомню, — повторил он. — Затопило трюм, и я пошел глянуть, что можно сделать. Там было скользко, я упал, и вот тогда-то произошло нечто весьма странное.
— Рассказывай, Бахрам-бхай, я весь внимание.
Серебряным секачом Бахрам разрубил орех катеху.
— Казалось, сейчас я захлебнусь. Ты слышал о том, что проносится перед внутренним взором утопающего?
— Да.
— Мне привиделась Чимей. Это еще одна причина, почему я так рад нашей встрече, Задиг-бей. Расскажи все, что ты узнал о Чимей и Фредди, когда последний раз наведался в Кантон.
Сложив лист бетеля треугольником, Бахрам подал его другу, и тот засунул угощение за щеку.
— К сожалению, я мало что знаю, Бахрам-бхай. На причале лодки Чимей не оказалось. Я разыскал твоего давнего компрадора Чунква, и он поведал мне, что случилось.
Бахрам снова взял секач.
— Ну поделись.
Задиг помялся.
— История скверная, потому-то я и не хотел о ней писать. Решил, расскажу при встрече.
— Говори! — подстегнул его Бахрам. — Что там произошло?
— Похоже на грабеж. В лодку забрались воры, Чимей попыталась их прогнать. Вот так оно все и случилось.
Бахрам замер, секач выпал из его руки.
— Ты хочешь сказать, ее убили?
— Да, дружище. Горько, что сообщать об этом приходится мне.
— А Фредди?
— О нем Чунква ничего не знал. Он исчез незадолго до гибели Чимей, и с тех пор никаких вестей.
— Думаешь, и с ним случилась беда?
— Ничего не известно. Не спеши с выводами. Может, он просто куда-нибудь уехал. Говорят, его сводная сестра вышла замуж и перебралась в Малакку. Возможно, он у нее.
Бахрам вспомнил свою последнюю встречу с Чимей три года назад: они свиделись на ее недавно купленной новой лодке, большой и красивой, с кормой в виде вскинутого рыбьего хвоста. Он пришел попрощаться перед отъездом в Бомбей. Их отношения, добрые и приязненные, уже давно напоминали многолетнее супружество, и он частенько ужинал в ее лодке. Специально для него Чимей ничего не готовила, поскольку стряпня ее
