боевые участки, быстро нанести удар на Митаву, чтобы облегчить положение Железной дивизии. При этом он исходил из убеждения, что следует держать противника за горло и что стояние ландесвера под Туккумом не пойдет на пользу операции в целом, ведь тем самым будет упущена инициатива в действиях. «Всякое ожидание, – писал один из участников этих боев, имевший военное образование, – только лишь предоставляет противнику время вновь прийти в себя и сформировать рассеявшиеся войска для нового сопротивления. Быстрое решение и атака являются лучшей гарантией определяющего успеха». Посодействовала такому решению безусловно и мысль о балтийских немцах, подвергавшихся тем большему насилию со стороны большевиков, чем сильнее становился натиск германских войск. В особенности же, судя по имевшемуся опыту, следовало учитывать, что при планомерном и проводившемся на широком фронте наступлении будут угнаны многочисленные гражданские пленные и заложники, в то время как при внезапном рывке ландесвера под Митаву будет по меньшей мере возможность помешать вывозу пленных.

Поэтому майор Флетчер в 8.15 вечера 17 марта и двинул маршем свои войска – батальон Эйленбурга, ударную группировку, батальон Мальмеде и отряд пулеметчиков-снайперов – по большой дороге Туккум – Митава. Одновременно в наступление пошел отряд Ливена от Эрзеля на Кальнцем, чтобы овладеть тамошней переправой через р. Аа. Приказ об операции содержал приписку: «В случае если через Аа под Кальнцемом сможет переправиться ландесвер, я немедленно перейду в наступление на Ригу».

Фланговое прикрытие наступления приняли на себя несколько рот под Шиукстом и на дороге в Шлок.

Наступление, а вся пехота была на повозках и санях, проходило при сильных морозах и в ходе постоянных боев с большевистскими отрядами. Когда колонны вышли на линию Эрзеля, от отряда Ливена не было никаких вестей. Поэтому майор Флетчер отказался от поворота налево за р. Аа и продолжил двигаться по шоссе в Митаву. В действительности же русские из отряда князя Ливена накануне ночью вступили в бой под Кальнцемом, в ходе которого возникла некоторая суматоха. Затем с 9 утра до 7 вечера бились за переправу, но прорваться так и не смогли.

В Силендрике разогнали большевистский комитет. Затем из Шиукста по шоссе туда двинулась колонна красных. Она вступила в жесткое столкновение с также подступавшей через Шиукст ротой Клейста и после многочасового боя была принуждена к отходу на Митаву. Позднее вражеская конница постоянно действовала во фланг и тыл маршевой колонны. Повсюду пошли перестрелки, при морозе в 17 градусов, частью в лесах, в темноте. Наконец, подошедшая из Шиукста колонна была рассеяна, путь открыт, а красная кавалерия отошла на запад. Со стороны Фридрихслюста попытались атаковать новые силы противника, однако в дело вступила только артиллерия. Противник вскоре отошел. Наконец, после еще одной схватки на опушке леса южнее Упеса около 1 часа дня вышли к хутору Бранденбург. Там подтянули войска и отдали приказы о наступлении.

Согласно им, следовало около 2 дня перейти через р. Швед, в наступление шли: батальон Эйленбурга в обход справа к станции, батальон Мальмеде – между железной дорогой и шоссе, а ударный отряд Ганса фон Мантойфеля – еще севернее. Последний должен был с учетом потерянного времени двигаться быстрее. По фронту он столкнулся с упорным сопротивлением. Местность по обе стороны от направления наступления держали под постоянным обстрелом 2 бронепоезда с 4 орудиями и многочисленными пулеметами. Лишь когда вмешалась германская артиллерия и стал чувствоваться натиск отправленных в обход сил, оборона красных рухнула. Провалилась и попытка возобновить сопротивление на окраине города. Ландесвер ворвался в него и в ходе быстрого наступления зачистил. Выдвинутое лично майором Флетчером орудие отогнало раз за разом пытавшиеся подъехать к городу бронепоезда. То же орудие, двинутое за р. Аа, решило судьбу боя за станцию и помешало отправлению других поездов по направлению к Риге. Тем самым последние 200 большевиков были отрезаны, им пришлось сдаться. Победителям достались богатые трофеи в виде подвижного состава для обоих типов колеи, а также и прочего военного имущества.

К сожалению, не удалось предотвратить того, что красные, как и в Туккуме, в последний момент угнали плененных немцев. Попытка в ходе преследования нагнать отступающих русских на этот раз провалилась из-за неблагоприятной местности и сильного сопротивления большевиков, преодолеть которое высланные вперед и верхом, и на автомобилях германские отряды в ходе ночного боя в лесу не смогли. Пленные остались во власти большевиков. Они обращались с ними с привычной для них брутальной жестокостью. И те, кто из этих старых и дряхлых пленных при поспешном марше в ледяной зимней ночи уже не могли больше идти, были без церемоний расстреляны или же предоставлены самим себе в придорожных обочинах. Остальных угнали в темницы Риги, где многих из них постигла прискорбная участь убитых еще ранее мучеников за прибалтийских немцев.

Из отдельных частей ландесвера отряд Ливена до вечера 18 марта безуспешно сражался под Кальнцемом и затем отошел в Касуппен. Отряд Энгельхардта 18 марта достиг Бушхофа. Батальон Баллода получил приказ 19 марта отправиться в Шлок, чтобы усилить тамошнее небольшое прикрытие[100]. Основные силы ландесвера – а южнее Митавы русские части все еще вели бои с Железной дивизией, да и между Митавой и Туккумом было еще много большевиков, – словно остров оставались в Митаве. Поначалу еще держались там, принимая необходимые меры для обороны. Дальнейший ход событий должен был определяться действиями дивизий 6-го резервного корпуса.

Оценка удара на Митаву

Операция против Митавы в отличие от таковой под Туккумом единодушного одобрения у вышестоящих инстанций не встретила. В частности, командующий корпусом в письме, отправленном уже после войны тогдашнему 1-му офицеру Генштаба ландесвера, не смог оправдать ее с тактической точки зрения, хотя она и была ему ясна и как военному, и как человеку. Уже взятие Туккума означало существенный выход за пределы установленного Верховным Командованием «Север» целевого рубежа. Оно и само сожалело, что эта цель оказалась столь ограниченной, однако «в конце концов, младшие командиры обязаны подчиняться». Дальнейший выход за рамки целей наступления вопреки четкому приказу там и впоследствии никак не могли оправдать. Уже саму мысль на этой стадии взять Ригу, совершенно выйдя за имеющиеся рамки, граф фон дер Гольц охарактеризовал как «несколько фантастическую». При этом он отчетливо сопротивлялся, чтобы в основу его критики был положен – как и это часто было до войны – лишь «схематизм указанных для боя зон действия». И сколь «верными и блестящими» были рейды на Гольдинген и Туккум, столь же сомнительной казалась попытка перенесения замысла рейда на более крупные операции по отвоеванию