Мосси постукивает себя по носу.

– Надравшиеся побеги, нардавшися погеби, нарварши… черт.

Я восхищенно гогочу.

Несколько фейри встают с деревянных скамеек и уходят.

Я показываю им язык.

– Кайфоломщики.

– Им нужно выпить еще вина, – говорит Мосси, прислонившись к моему боку, чтобы не упасть.

– Ты слямзила их бутылку, – напоминаю я.

– О, да.

Костер горит вовсю, но никто из монаршей семьи так и не появился.

– Чертовы монархи, – невнятно произношу я.

– Вот именно, – соглашается она. – Подожди. А что не так с монархами?

Боги, у меня голова идет кругом.

– Ты когда-нибудь считала, сколько раз моргнула? Думаю, мы моргаем, наверное, миллиард раз.

Мосси начинает усиленно моргать, отчего все ее лицо покрывается морщинками.

– Теперь я не могу перестать думать об этом. Я странно моргаю?

Я смотрю на нее, а она моргает все чаще и чаще.

– Да, снизь до двадцатки.

Вместо этого Мосси начинает моргать так, будто под веком застряла букашка.

Я киваю.

– Намного лучше.

– Фух. Моргать – сложно.

Я выхватываю взглядом знакомого водного духа напротив нас и сажусь прямо.

– Послушай, а это не твой обожаемый дух-страж из тюремной башни? – спрашиваю я, указывая через костер.

Или, по крайней мере, пытаюсь это сделать. Мой прицел хорошенько сбился.

– Ты его лю-ю-юбишь, – напеваю я.

Мосси с визгом сталкивает меня со скамьи на землю.

– Мерзавка! – зло говорю я. – Так делать не круто. Антикруто. Некруто.

– Ш-ш-ш! – шипит она, закрывая мне рот зеленой рукой. – Он нас услышит!

Я лижу ее ладонь, и Мосси визжит и не отдергивает руку. Держась за скамейку, я пытаюсь подняться. Выходит только с третьей попытки.

– Иди ущипни его за задницу, – хихикаю я.

Мосси заливается темно-зеленым цветом.

– Нет!

Я хмурюсь.

– Почему нет? У него плохая задница?

Мосси хмурится, перекидывая волосы-лозы через плечо.

– Я не знаю. Я не смотрела. А надо посмотреть?

– Эм, да. Что, если плохая?

Она в ужасе закрывает рот рукой.

– Я даже не подумала об этом!

– Мм. Знаю. Вот зачем у тебя есть я.

– Ты такая умная.

Я хочу выпить еще вина, но, перевернув бутылку донышком вверх, понимаю, что она пуста. Я заглядываю в горлышко и верчу бутылку в руках как монокль. Вино капает мне в глаз, и я с воплем роняю бутылку на землю.

– Бутылка сделала вид, что опустела, – ворчу я, потирая глаз. – Лживое обманное сказочное вино. Оно пыталось ослепить меня.

Мосси не слушает. Она слишком занята попытками встать. Она падает и спотыкается несколько раз, прежде чем ей это удается.

– Ладно, – говорит она, отряхивая с платья грязь. – Я пойду и сделаю это.

– Ладно, хорошо, – киваю я. – А что именно?

– Его задницу. Ущипну ее.

– Чью задницу?

Вместо ответа Мосси поправляет грудь в вырезе платья, чтобы было хорошо видно округлости. Она проводит рукой по цветам, приводя их в порядок.

Мне в голову приходит мысль, и я указываю на ее пах.

– Эй! У тебя в женском саду тоже цветы?

Мосси быстро прикрывает низ живота руками, как будто я могу увидеть их сквозь одежду.

– Это частный сад, – говорит она свысока.

– О, боги, так и есть! У вас есть в паху цветы! Или стебли? Лилии? Неважно. Можно посмотреть?

Она бросает на меня уничтожающий взгляд.

– Нет, тебе нельзя, – раздраженно отвечает она. – Так. Как я выгляжу?

Я поднимаю руки, чтобы показать ей два больших пальца, но опускаю обратно, потому что пальцы не слушаются. Ну и ладно. Уверена, она меня поняла.

– Я ущипну его за задницу как следует, – говорит Мосси с улыбкой.

– Да, именно! Ущипни его, подруга.

– Да. Я ущипну его за задницу, а потом позову поухаживать за моим личным женским садом, – играет она бровями.

– Вот это дух. Будем надеяться, что он хороший пахарь. Или сеятель. Или любой другой вид агронома, который звучит сексуальнее.

Мосси улыбается и, спотыкаясь, уходит, исчезает за костром и скрывается из моего поля зрения. Я завидую ей. Хотела бы я сейчас щипать за задницы прекрасных генфинов.

Когда я поворачиваюсь лицом вверх, я понимаю, что вижу небо. Когда я успела прилечь? Или, может быть, кто-то застал меня врасплох и воздвиг передо мной какую-то звездную стену? Козлы.

– Кто козел?

Я открываю глаза и вижу, что надо мной вверх ногами стоит Окот.

– У тебя два кольца в носу. И носа два. И головы.

Он ухмыляется.

– У тебя в глазах двоится.

Я морщусь.

– Э-э-э. Это не одна из моих способностей Купидона. Ты вообще обращал на них внимание? Ты должен узнать меня получше, – хныкаю я.

Его ухмылка становится шире, и я чувствую, как мое тело поднимают с земли.

– О, боги, я лечу!

– Я несу тебя на руках.

– О. Ладушки. Потому что я должна прятать свои крылья. Кроме того, летать трудно. Пить сказочное вино гораздо легче. У меня отлично получается. Я могла бы стать профессиональным распивателем вина. Мне нравится вино. Очень. – Я хмурюсь от того, как звучит это слово. – Очень. Оч, оченьки, оченьнно очень, очень. – Я недовольно морщусь. – Странное слово. Как будто оно ничего не значит. Ну и ладно, суть в том, что мне нравится сказочное вино.

Окот низко и сексуально смеется.

– Я заметил.

– Не-а. Нет, не заметил. Тебя не было несколько часов, – говорю я, отмахиваясь.

– Неужели ты думаешь, что я позволю своей паре напиться до беспамятства без присмотра?

Я пристально смотрю на него. У него красивые глаза с красным ободком вокруг радужки. Они… красные, черные и все такое. Подождите, он задал мне вопрос? Я не могу вспомнить. Я хочу потянуть его за кольцо в носу. Ему будет больно?

– Да, – говорит он.

Я открываю от изумления рот.

– Ты можешь читать мысли?

– Нет. Ты сказала это вслух.

– О, ну тогда ладно.

Его гортанный смех возвращается, и я дрожу в его руках.

– Тебе холодно?

Я крепко зажмуриваюсь, чтобы думать.

– Нет, я так не думаю. Я хочу петь. Спорим, я классно пою.

– Ты и пела. Много песен, которых никто не знает. Хотя твоя подруга-дух все равно пыталась подпевать. Потом ты танцевала. Или, по крайней мере, я думаю, что это были танцы. В основном ты подпрыгивала. Зрителей было достаточно.

Правда? Теперь, когда Окот упомянул об этом, я припоминаю вращения и прыжки. Думаю, я исполняла танец цыпленка. Классика.

– Да, все думали, что я потрясающа.

Когда я снова открываю глаза, то вижу, что мы уже вернулись в домик. Окот укладывает меня на постель, снимает обувь и начинает растирать мои ноющие ноги. Я утыкаюсь лицом в подушку.

– Обожебоженеостанавливайся.

Но