— Теперь мы не сможем быть друзьями…

— Я никогда не хотел быть тебе другом…

— Я никогда не хотела, чтобы ты был мне просто другом…

Потянулась сама, поцеловала первой, повела «танец». Он подстраивался, позволял вести, наслаждаясь этим не меньше меня. Я чувствовала, как Демид заводится, как резче и сильнее стали движения его рук. А у меня просто голову сносило от понимания того, как я действую на этого мужчину.

Когда мы, наконец, вернулись в реальность, тяжело дыша, отлепились друг от друга, я поняла, как горят у меня губы, и, не придумав ничего лучше, приложила к ним свою ладонь тыльной, холодной, стороной. Демид усмехнулся, довольный, что приложил к этому немало усилий, даже плечи развернул, гордясь собой.

— А вы, Демид Денисович, неплохо целуетесь, для старичка. — Я не могла сдержать сидящего во мне бесёнка.

— Ты опять нарываешься? — он двинулся на меня, пытаясь смотреть грозно.

— Нет, — я опустилась на плед боком, почти легла, оставив в качестве опоры локоть, — просто мне нравится цвет твоих глаз, когда ты заводишься.

— Для того, чтобы завести меня, — он, зеркаля мою позу, лёг напротив меня, — тебе нужно всего лишь появиться рядом.

Двинулся в мою сторону, но я перекатилась на живот и закинула в рот ягоду винограда:

— Поговорим?

— О нас?

— О нас? — повторила я, словно ослышалась. — Мы поцеловались первый раз пятнадцать минут назад и это наша третья встреча…

— Намекаешь, что я спешу?

— У меня ощущение, что попала под чётко спланированное наступление, основная задача которого — пленных не брать.

Я снова села, потянулась за своим бокалом и сделала большой глоток. Слишком быстро, для меня всё развивалось слишком быстро.

— Я пройдусь немного.

Натянула кроссовки, стараясь не смотреть на Демида, боясь увидеть в его глазах… Разочарование?.. Понимание, что просто теряет со мной время?. Раздражение, что всё идёт не по его плану?..

Не понимала себя. Ведь ждала его, скучала, сама целовала, не смущаясь и не скрывая желания. Но я не могла заставить себя расслабиться до конца, искала в поступках Демида скрытый умысел, потому что ещё не могла ему доверять, ведь не знала о нём практически ничего. Я шла вдоль берега, всматриваясь в темнеющую внизу гладь реки. Ленка говорит, что я слишком много думаю, анализирую. Но как иначе? Всё равно что прыгнуть сейчас без разбора туда, вниз с обрыва, не видя, что тебя ждёт, и шанс переломать ноги значительно выше благоприятного исхода такого поступка. Я отступаю не потому, что боюсь отношений, а потому что не уверена, что справлюсь с болью, которую мне могут причинить эти отношения. В этом вся я — ещё ничего не начато, а я уже просчитываю возможные потери. Меня слишком сильно и долго держит на привязи прошлое разочарование. С чего я взяла, что Демид такой же, как и тот школьный ловелас? Да и мне уже не семнадцать, ума, надеюсь, прибавилось.

Как только эти мысли обрели чёткость в моей голове, я развернулась и зашагала туда, где звучала музыка, где был ОН. Чем ближе к маши не подходила, тем сильнее меня била дрожь, и не только из-за того, что я замёрзла, а из-за волнения, что решилась впустить в свою жизнь этого человека.

Демид стоял у обрыва, на месте несостоявшейся «казни», засунув руки в карманы джинсов. Я неслышно подошла сзади, прижалась к его широкой спине. Он вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от холода моего почти окоченевшего тела. Жар его спины был таким манящим, что хотелось просто в нём раствориться, я вжималась в него всё сильнее, оплетая кольцами своих рук.

— Мне нравится, как ты произносишь моё имя — Дёма, — заговорил он. — С самого детства я был Демид, как-то не приживались в нашей семье ласкательные имена…

— Мне можно тебя так звать?

— Только тебе и можно.

— Ты тоже меня странно назвал — аленький. Почему прилагательное? Я ведь даже не рыжая…

Демид коротко рассмеялся, развернулся ко мне лицом и сам с силой обнял в ответ, целуя в висок:

— Только я буду так тебя звать — Аленький. Цветочек Аленький, как в сказке.

— Нам, наверное, пора, — бубнила куда-то в сторону, я приятно смущённая таким сравнением, — тебе на работу завтра…

— А, не пойду! У меня отгулы за командировку есть. Отосплюсь до обеда, заберу тебя после института и пойдём куда-нибудь… Согласна?

— Так и хочешь, чтобы я с хвостовкой всё лето бегала? Я же слабовольная, заброшу учёбу из-за тебя, что тогда делать? — посмотрела на него, стараясь выглядеть строгой и рассудительной, но, увидев, что он снова тянется к моим губам, добавила: — Не вздумай меня сейчас целовать! Тогда точно не смогу тебе возражать…

Не послушал, поцеловал, отогревая мои холодные губы своим горячим дыханием. И я снова дрожала, от волнения, от холода, от желания, сама не знаю от чего. Через несколько минут со словами «беги греться» подтолкнул меня к машине. Я даже спорить не стала, юркнула в салон, который всё ещё хранил тепло дня, натянула забытую в салоне ветровку, откинула голову на сиденье и закрыла глаза. Неужели это всё происходит со мной? Или я действительно попала в сказку?

А ещё я подумала, как буду рассказывать Ленке про этот вечер (а она с меня живой не слезет, пока всех подробностей не узнает): «Нас было трое — я, он и Рудольфо Валентино[1] В нашем случае — Стинг». Прыснула от только мне понятной шутке в кулачок и обернулась в поисках Демида. Он возился с вещами, раскладывая их по багажнику, собирал мусор, и на все мои попытки помочь, отвечал:

— Сиди в машине и не смей выходить!

И вот мы уже мчимся обратно к городу через чёрный лес к ярким огням города. Молчали оба: Демид, сосредоточенный на дороге, я, переполненная чувствами и ощущениями под завязку. Украдкой поглядывала на профиль мужчины, сидящего за рулём, мысленно обводя пальцами надбровные дуги, скулы, губы, подбородок, спускалась ниже по шее, к спрятанным под тонкой тканью ключицам… Щёки загорелись, когда я поняла, что меня поймали с поличным: через зеркало заднего вида Демид смотрел на меня сквозь весёлый прищур серебристых глаз. Также, с умилением, смотрят на шалящих детей. Засуетилась, пытаясь хоть что-то сделать, чтобы сбежать от его неотрывного взгляда. Нащупала в кармане джинсов свою резинку для волос и принялась собирать волосы в хвост. Он перехватил мою руку и попросил:

— Оставь так.

Машина свернула в мой двор. Ну почему дорога домой оказалась такой короткой? Демид заглушил машину, развернулся ко мне. Прошёлся рукой по моей шее к затылку, зарываясь в волосы, притянул к себе и впился в меня поцелуем, словно за время пути успел изголодаться по моим губам. Целовал требовательно, жадно, подчиняя себе, наслаждаясь моей податливостью. Сколько раз за сегодняшний вечер он был разным? Нежным, требовательным, мягким, страстным…

— Во сколько у тебя завтра консультация?