массовому изгнанию населения – прием, уже опробованный в западных приграничных землях после разгрома Новгорода (1478). Таким образом, бо́льшая часть татар покинула город. Вожди и элиты были истреблены или высланы; их владения отошли к русской поместной знати, а в самой Казани обосновались русские купцы. Мечети были разрушены, на конфискованных землях строились русские церкви и монастыри. Сопротивление, однако, оказалось упорным – татары и черемисы (марийцы) восставали в 1570–1572 и 1581–1584 годах. Оба выступления были безжалостно подавлены.

Казань была космополитическим торговым центром, общественно-политическую элиту образовывали татары, говорившие на языке тюркской семьи и исповедовавшие ислам. Население также состояло из татар – ремесленников, торговцев, представителей духовенства, учащихся. Бо́льшая же часть подданных хана проживала в сельской местности и исповедовала анимизм. Южнее Волги (в этом месте она течет с запада на восток), в лесостепи, обитали тюркоязычные чуваши и говорившие на финно-угорских языках мордовцы; они занимались земледелием, рыболовством, пчеловодством. К северу от Волги жили финно-угорские народы – черемисы (марийцы) и вотяки (удмурты), которые, помимо использования лесных ресурсов, занимались охотой.

Установив контроль над территориями, приобретенными в результате кровавого завоевания, московские власти приняли на вооружение типичный для колонизаторов раннего Нового времени подход, который Андреас Каппелер описывает как гибкость и прагматизм, выражающиеся в терпимом отношении к местной автономии везде, где возможно. Население Казани в значительной мере стало состоять из русских, но в деревнях вокруг нее сохранялся статус-кво, поддерживаемый лояльными Москве этническими группами. За местными элитами остались собственность на землю и экономические ресурсы (ульи, лес, бобровые плотины), а также господство в администрации и судах, которые, однако, в случае с тяжкими преступлениями подчинялись теперь русскому уголовному законодательству. Большинство споров решались шариатскими судами, хотя все, даже представители нерусских народностей, имели право обращаться в русские суды по уголовным делам (и пользовались этим правом). Татарские и чувашские конники влились в русское войско, образовав особые татарские подразделения; им предоставляли поместья, как и русским воинам, и из них отныне состояла бо́льшая часть казанской знати. Татарским высокопоставленным князьям (мурзам) не требовалось переходить в православие, чтобы владеть землей и крестьянами, а также иметь привилегированный статус на службе; тем не менее, некоторые обращались в христианство и входили после этого в состав высшей московской элиты.

Коснемся налоговых вопросов. Нерусское население Казанского ханства – татары, черемисы (марийцы), чуваши, мордва и вотяки (удмурты) – продолжало платить дань (ясак), которую до этого столетиями направляло монгольским ханам, а затем их преемникам. Захватив земли, где правили чингизиды, русские цари заняли место ханов, собиравших дань (принятие московским князем царского титула в 1547 году степняки, видимо, воспринимали как его утверждение в качестве наследника чингизидов). По сравнению с налогами, которыми облагали восточнославянских православных крестьян, ясак был далеко не таким обременительным; когда же в начале XVIII века ввели подушную подать и рекрутскую повинность, они не коснулись туземных народностей. И все же ясак, часто взимаемый в виде мехов, немало увеличил царский доход. «Ясачные люди» – этнические группы, населявшие бывшее Казанское ханство, – считались государственными крестьянами и поэтому находились в ведении приказных людей; землевладельцам, как русским, так и татарам, не разрешалось закрепощать их или обращать в рабство.

В 1556 году Москва заняла Астрахань, порт вблизи Каспийского моря, что позволило ей контролировать волжский торговый путь (но не степные земли по обоим берегам реки). Опираясь на этот форпост, она попыталась распространить свое влияние на Северный Кавказ. Группа черкесов из Кабарды заключила недолговечный союз с Москвой (1557–1558), скрепленный в 1561 году браком недавно овдовевшего Ивана IV с кабардинской княжной Марией Черкасской. В XVII веке князья Черкасские вошли в число самых богатых и влиятельных русских бояр. В 1567 году был основан Терский острог – русская крепость на берегу Терека. Однако из-за противодействия со стороны Османской империи Москве не удавалось прочно закрепиться на Кавказе вплоть до XVIII века. Турки пытались вырвать Астрахань из рук России, но не добились успеха; при этом крымские татары, их союзники, совершали опустошительные набеги на русские земли, дважды дойдя до Москвы (1571, 1572).

ЛЕС И СТЕПЬ, ПОСРЕДНИКИ И СРЕДИННАЯ ЗЕМЛЯ

Ход русской истории задало взаимодействие леса и степи, выглядевшее порой как симбиоз, порой как противостояние. В степи жили кочевники-животноводы, как правило, говорившие на языках тюркской семьи, включая татарский (мы имеем в виду причерноморские и прикаспийские степи). В лесу обитали, пользуясь его ресурсами, финно-угорские народы, включая туземцев Сибири, и восточные славяне, занимавшиеся земледелием, но кроме того, рыболовством, охотой и собирательством. Торговля и общие интересы порождали симбиоз между лесом и степью. Различные товары – янтарь, меха, рабы – перевозились, по меньшей мере с IX века, через земли, покрытые лесами: с Балтики к Черному и Каспийскому морям, чтобы в конце концов оказаться в городах Средиземноморья и Ближнего Востока. Князья городов, расположенных в лесной зоне, объединялись с кочевниками-степняками для совместного ведения войны и торговли. Кочевники же создали «экономику набегов», ставшую дополнением для животноводства; их походы с целью захвата рабов в рассматриваемое нами время были настоящим бедствием. Как уже отмечалось, важнейший поворот в истории Европы и Евразии произошел тогда, когда аграрные империи с оседлым населением – государство Габсбургов, Речь Посполитая и Россия, самая успешная из трех, – смогли занять степные территории, пресечь набеги работорговцев, монополизировать торговлю и, главное, превратить пастбища в возделываемые поля. Этот процесс длился с XVI по XVIII век и потребовал долгого сотрудничества с посредниками.

Как мы уже видели, продвижение России на запад вызвало конфликт с Великим княжеством Литовским, Польшей, Швецией и Новгородской республикой. Все это были государства с оседлым населением, проблемы в отношениях с ними Россия решала при помощи войны и дипломатии. Когда Россия обратила свой взгляд на юг и на восток – на степь и сибирскую тайгу, – она обнаружила, что это совершенно другой мир. Исторически это была сфера влияния монголов, где легитимность власти гарантировалась происхождением от Чингисхана, а в дипломатии, переговорах, союзнических отношениях и войнах применялись выработанные монголами практики. С конца XIV века Монгольская империя, на пространстве от Кипчакского ханства до Китая, стала распадаться на ханства с непостоянными границами, каждое из которых возглавляли представители чингизидов. Самые сильные из них располагались там, где велась оживленная торговля (Крымское, Казанское), самые слабые – в лесах и степях (Ногайская Орда на нижней Волге, Сибирское ханство). В XVIIXVIII веках евразийская степь была изменчивым пространством: туда прибывали новые племена, оттесняя прежние, которым приходилось заниматься поиском других пастбищ. Так в конце XVI века ногайцы заставили откочевать прочь обитателей Большой Орды, но сами, в свою очередь, были прогнаны с