Шрифт:
Закладка:
Марк-Алем дрожащими пальцами закрыл папку. Это была откровенная провокация. Но он не попадется в ловушку. Уж он-то сумеет ее избежать. Он возьмет перо и напишет в сопроводительном документе: «Фальшивое сновидение, созданное с антигосударственным враждебным умыслом, с такой-то и такой-то целью, намекающее на то-то и то-то». Именно так и напишет. Современные государства, включая и Османскую империю, были, с точки зрения отправителя кошмара, не чем иным, как древними греховными остовами, давным-давно погребенными и возродившимися вновь в виде призраков.
Марк-Алему понравилось это определение, и он даже поднял перо, чтобы немедленно его записать, но в этот момент засомневался. А что, если спросят: откуда ты так хорошо разбираешься в подобных вещах, Марк-Алем? Он положил перо на место. Ни в коем случае нельзя было раскрываться до такой степени. Лучше придумать какое-нибудь более простое объяснение: сфальсифицированный сверхсон, от которого попахивает злонамеренной провокацией, что подтверждается и фактом отправки без имени и прочих данных сновидца.
Вот именно так и напишет, только спешить ему совершенно незачем. Из тех, кто остался работать сверхурочно, еще никто не ушел. Марк-Алем огляделся вокруг. В тусклом свете фонарей зал с сидевшими кое-где редкими сотрудниками выглядел еще более унылым. Становилось все холоднее. По-хорошему, не надо было снимать шубу. И сколько же им нужно тут сидеть? Он заметил, что только двое из сотрудников писали. Остальные, как и он, подперев головы руками, погрузились в глубокие раздумья. Им, интересно, достались обычные сны или, как и ему, кошмары? Возможно, только у него был такой. Кошмары попадались редко, словно акулы, случайно угодившие в сети, полные обычной рыбы. Хотя, не исключено, и у остальных то же самое. Это их внезапное появление под самый конец рабочего дня… Что-то за всем этим скрывалось. У Марк-Алема по телу вновь пробежала дрожь.
Один из двух писавших сотрудников наконец встал, подошел к уполномоченному и, вручив ему папку с делом, удалился. Марк-Алем взял перо, подумал, что время еще есть, и положил его обратно. Написание сопроводительной записки не займет много времени. Лучше потерпеть еще немного. Разнообразные мрачные мысли вертелись у него в голове.
Через полчаса ушел еще один сотрудник. Марк-Алем чувствовал, что ноги у него стали ледяными и мысль о том, что и руки замерзают чем дальше, тем сильнее и, просидев так еще какое-то время, он рискует не управиться с пером, заставила его в конце концов выйти из оцепенения. Пока он писал, услышал, что ушел еще кто-то, но даже не поднял головы. Закончив, он увидел, что в зале, кроме уполномоченного, остались три сотрудника. Подожду, пока уйдет еще один, а потом встану, решил он. Мысль по непонятной причине вернулась вдруг к тому постоялому двору со странным названием «Постоялый двор двух Робертов», где привиделся или был придуман этот кошмар. Он попытался представить себе постояльца с бледным лицом, который рано утром, бросив запечатанное письмо в почтовый ящик, приколоченный, наверное, к облупившейся двери, удалился с дьявольской ухмылкой на лице.
Скрип стула мгновенно оторвал его от раздумий. Еще один ушел. Теперь, когда их осталось всего трое, ему показалось, что было бы лучше, если бы он, как самый молодой, ушел если не последним, то хотя бы предпоследним. И вот он дождался, пока не ушел еще один. Теперь встану, решился он наконец, когда и в самом деле остался предпоследним. Возможно, и контролер ждал, чтобы оставшиеся закончили работу поскорее.
Он встал и захлопнул папку. Наверняка было уже очень поздно. Лицо уполномоченного казалось таким же изможденным, как и у всех остальных. Марк-Алем подошел к нему, передал папку и тихо проговорил:
— Доброй ночи!
— Доброй ночи, Марк-Алем, — ответил контролер. — Ты знаешь, где нужно выходить? В такое позднее время все двери Табир-Сарая уже заперты.
— В самом деле? — Он впервые слышал о чем-то подобном. — И где же тогда выходить?
— С заднего двора, — ответил контролер, — через Экспедицию. Ты наверняка там никогда не был, но найти очень легко. В это время зажжены фонари только в тех коридорах и галереях, которые туда ведут, так что, следуя по зажженным фонарям, легко найдешь дорогу.
— Спасибо! — поблагодарил его Марк-Алем.
Он вышел из зала и увидел, что все действительно так и было: фонари горели только в одном крыле. Он пошел в том направлении, прислушиваясь к звуку собственных шагов, звучавших, казалось, совершенно по-другому в полном одиночестве. Не заплутать бы мне тут, пробормотал он про себя пару раз. Наверное, было бы лучше выйти вместе с кем-нибудь другим, знающим дорогу. Чем дальше он шел, тем сильнее его охватывало чувство неуверенности. Следуя все время за горящими фонарями, он повернул в какой-то боковой проход и вновь вышел в очень длинную галерею. Повсюду пустыня. Тусклый свет фонарей терялся вдали. Он спустился на пару пролетов и попал в очень узкую галерею с арочными сводами. Фонари, все более редкие и тусклые, вели еще дальше. И сколько же еще так идти, пробормотал он про себя. В какой-то момент ему показалось, что на повороте галереи перед ним сейчас возникнет толпа людей с гробом сновидца, возможно так и не выбравшихся из огромного здания и все еще плутавших по его внутренностям. Если буду и дальше так бродить, то еще совсем немного — и я свихнусь, пробормотал он. Замереть на месте в надежде, что придет кто нибудь и покажет ему дорогу, или вернуться назад, к Интерпретации, чтобы выйти вместе с остальными? Последняя мысль показалась ему более разумной, но тут же его охватило сомнение; а если он не найдет Интерпретацию? Черт его знает, действительно ли эти тусклые фонари ведут туда, куда нужно.
Марк-Алем продолжал идти. Во рту у него пересохло, как ни пытался он себя успокаивать. В конце концов, даже если он и впрямь заблудится, даже если всю ночь тут проведет, невесть какая беда. Он ведь не в поле и не в лесу, а во дворце находился. Так он уговаривал себя, хотя испытывал настоящий ужас. Ну как бы он провел ночь среди этих стен, залов и пещер, переполненных сновидениями и сонными вскриками? Лучше уж
