Лионелла охнула, прижала ладонь к груди напротив сердца и начала хватать ртом воздух, задыхаясь. Вожак тут же перекинулся в человека, чтобы поддержать девушку и не дать ей упасть.

— Я справлюсь, — прохрипела она. — Санктификатор не настолько силён. Только будь со мной, Альдо. — Магичка вцепилась в предплечье оборотня, как сорвавшийся со скалы хватается за чахлый кустик на склоне, на коже мужчины выступило несколько капелек крови — отметины от ногтей Лионеллы.

В зрачках девушки полыхнул огонь, лес отозвался стоном веток, потревоженных неистовыми порывами ветра. Всё поле битвы превратилось фактически в противостояние двух людей — инквизитора, сосредоточенно перебирающего чётки, и магички, вытянувшей слегка дрожащую руку в сторону врагов. Её жест сейчас уже не выглядел повелительным, скорее, защищающимся.

Остальные участники, простые солдаты и волки, остались ненужными декорациями, забытыми перед лицом главных персонажей, смятыми волнами разнородной магии, которая схлестнулась в жарком воздухе. Аура ужаса и коверкающие сознание иллюзии, с яростью сталкивающиеся течения воздуха, затмевающие взгляд вспышки света, резко сменяющиеся облаками мрака. Рядовые обеих армий замерли на своих местах, сосредоточившись на единственной цели — удержать рассудок от распада.

— In nómine Patris, et Fílii, et Spíritus Sancti, — Лоренцо медленно, будто в вязком киселе, поднял руку в благословляющем жесте. Слова молитвы текли плавно, не спеша, осторожно протискиваясь среди потоков чужеродной магии. Когда прозвучало завершающее:

— Amen, — светловолосая ведьма пошатнулась и начала оседать на землю.

Лионелла держалась из последних сил. «Если б не вечер, если б не столько колдовала за день…» Потом времени на мысли не осталось, теперь существовали лишь фигура в серой рясе, непреодолимый натиск со всех сторон, гасящий её заклинания. Церковная латынь бритвенными лезвиями полосовала разум. Перекатывающиеся в руках санктификатора бусины слепили слишком яркими отблесками, хотя с такого расстояния девушка, казалось, не могла их видеть. Альдо помогал ей устоять на ногах, но, к сожалению, и его резервы были небезграничны. Магичка и так выкачала из него слишком много энергии, чтобы выпустить ещё несколько заклинаний. Оборотень тяжело опирался плечом на ближайшее дерево.

— In nómine Patris, et Fílii, et Spíritus Sancti…

Из лёгких исчез последний воздух, Лионелла покачнулась. Какое-то странное мерцающее сияние затрепетало перед её глазами, в золотистом тумане мельтешили яркие силуэты, слепящие вспышки грозили выжечь глаза, и девушка зажмурилась. «Слова, какие же надо сказать слова?.. Не помню! Где воздух?! Нет! Конрад!!!»

— Amen…

Земля качнулась под ногами, разверзлась пылающей пропастью, в которую сорвалась Лионелла.

— Конрад!

Полный боли и паники голос ворвался в сон. Темноволосый мужчина дёрнулся на кровати и не смог сдержать вскрик. Резко поднялся, не открывая глаз, схватился за лоб. Морщины побежали по лицу, коверкая черты.

Пробуждение было мучительным по двум причинам. Потому что не спустилась ночная темнота, солнце, хоть и клонившееся к горизонту, сияло всё ещё огненным дневным жаром, до заката оставалось несколько часов. И потому что маг всеми нервами почувствовал произошедшее на отдалённой поляне, как будто это по его беззащитной душе ударили подавляющие волю слова молитвы.

Конрад с трудом разлепил веки, под которые как будто набилась каменная пыль. Хотелось заснуть снова, представить, что крик о помощи был кошмарным сновидением. Он безуспешно искал Лионеллу мыслью, малейший отзвук знакомого колдовства, но лес хранил угрюмое молчание. Только волки отзывались с разных сторон тоскливым воем, слышимым не ушами, а где-то внутри черепа.

— Где же ты, девочка моя? — прошептал Конрад, ощущая, как по коже пробежал противный холодок от непривычной пустоты.

Больно…

Между пальцами, прижатыми к боку, лениво сочится кровь. Унося из тела последние силы. Шаги всё медленней, короче, неуверенней.

Больно…

Поднятая ступня цепляется за сухую ветку, и человек, вскрикнув, теряет равновесие и падает на одно колено. Перед глазами пляшут цветные пятна, похожие на злорадно ухмыляющихся ведьм. Клацают зубами волчьи морды, с клыков капает слюна.

Больно…

Боль, как ни странно, помогает прийти в себя. Часто дыша сквозь стиснутые зубы, человек вновь поднимается в полный рост. Кровь коркой покрывает не только кое-как перебинтованный бок, но и обе руки. На правой — сорван целый кусок кожи чуть выше запястья, из левого предплечья торчит обломок стрелы.

Побелевшие губы что-то шепчут беззвучно, взгляд серо-зелёных глаз устремлён в никуда.

Резкий кисловатый запах заставил ноздри вздрогнуть. Волк настороженно приподнялся на передние лапы и принюхался.

Запах свежей человеческой крови и страха. Запах жертвы.

Серый встряхнулся и широко зевнул. Дичь шла прямо на него.

Конрад стоял на крыльце, мысленно призывая своих подданных, выясняя, что с Лионеллой. Девушка не могла пропасть бесследно, кто-то из волков должен был быть с ней рядом и знать, что случилось.

«Где?..»

Отозвался старый оборотень, чудом выживший в одной из последних за этот день битв. Когда почти все погибли, он отступил вместе с парой более молодых собратьев, чтобы не умирать без пользы в неравном бою.

Полувидение-полурассказ — схватка с вражеским отрядом, высокий инквизитор в серой рясе. Внезапная боль в костях черепа заставила мага оборвать ментальную связь с очевидцем, но главное он понял. Лионелла жива.

Он глубоко задумался, заметнее стали три морщины над переносицей, да и всё лицо вдруг словно постарело. В глазах Конрада колыхнулись воспоминания многих десятков, если не сотен, лет. Люди столько не живут, но некому было засвидетельствовать эту странность, кроме молчаливых дубов, окружавших поляну.

От мага во все стороны леса, ко всем членам стаи, от мала до велика, понёсся мысленный приказ: «Найти равноценного пленника. Если не можете разобраться сами, приводите человека ко мне. Убить всегда успеем».

Опять коряга с затаённым злорадством подвернулась под ноги. Ближайшее дерево ткнулось в ладонь тепловатым шершавым боком. Сил идти дальше не было. Бесконечный враждебный лес не выпускал. Стволы, приласканные пальчиками косых солнечных лучей, закружились хороводом, стремясь запутать окончательно.

Белокурые волосы упали на лицо, мешая смотреть. Кажется, в нескольких метрах впереди мелькнула четвероногая тень.

— Pater noster, qui es in caelis, sanctificétur nomen tuum.

Рука с великим трудом поднимается, чтобы перекреститься. «Может, привиделось?»

Дуб, так любезно подставивший плечо, теперь резко ушёл в сторону, наверное, решив присоединиться к пляске своих соседей. Земля оказалась слишком близко, мягкая, тёплая, покрытая хрупкими пластинками засохшей листвы.

Волк остановился невдалеке от раненого человека. Аппетитный запах бил по ноздрям, но жертва оказалась настолько беззащитной, что охоты в любом случае не получилось бы. А тут ещё приказ Конрада. Грех не взять пленного, если он сам к тебе пришёл. Оборотень